Вне системы
Шрифт:
Уна снова отвернулась к окну.
— Так звали человекоподобного робота. Он был невероятно красив, все девчонки резервации были в него влюблены. А он выбрал меня. — Она усмехнулась. — Это только потом стало ясно почему. Он хотел пойти в ученики к шаману, но тот даже ни разу не вышел к нему. Говоря, что не видит его душу и не понимает, светлый он человек или темный. А я всегда была вхожа в его дом. Так вот, Кристофер просил меня узнавать у шамана все, что связано с нашей горой Шаста, его интересовало многое: где находятся секретные тропы, ведущие в жерло вулкана, места с наибольшей силы легенды, предания. Я все, что могла, выспрашивала у шамана и пересказывала
Я знаю, что Бодауэй меня никогда не любил, но, вместо того чтобы стать для него домработницей и добытчицей еды, я досталась Кристоферу. Да еще его собственные родители начали рассказывать всем, какой он отличный мастер. Так что, недолго думая, этот упырь начал мелко ему пакостить. То собачье говно положит под подушку на табуретку, на которой работал Кристофер, все вонь чувствуют, а он не замечает, сидит работает, то, когда Кристофер оставался у них обедать, перца чили ему в тарелку насыплет столько, что ложку в рот не возьмешь, а этот сидит ест, хоть бы что. То поганок сушеных в чай добавит, а этот сидит нахваливает, «какой прекрасный, ароматный чай у тебя, Онава, получается». Так все и продолжалось, пока к ним за своими новыми сапогами не зашел Блейк. Он, когда его работу увидел, сразу подумал, что человек так идеально все без малейшей погрешности сделать не может. А потом Бодавуэй по секрету разболтал, какой Кристофер остолоп и какие штуки он с ним проделывает. Тут-то у Блейка и не осталось сомнений в том, что он человекоподобный робот. Он таких на своей прошлой работе делал. На всякий случай несколько дней понаблюдал за ним. И все рассказал нашему совету.
Меня в этот день отец увел в лес на охоту, а Ибрагим позвал Кристофера к себе в кузню и отрубил там ему голову.
Когда мы вернулись в город, он уже был мертв. Я рыдала и требовала, чтобы мне вернули его тело, даже когда выяснилось, что он просто использовал меня для добычи информации, я не успокаивалась и хотела похоронить его на нашем кладбище как человека. Из-за такого поведения многие стали считать меня предательницей, ведь у нас в резервации нет никого, кто бы не пострадал из-за программы, а я так неистово билась за монстра, созданного ею. — Она ухмыльнулась. — Хотели вообще сослать меня в лес, жить отдельно от людей.
Тогда отец отвел меня к шаману. В его доме я прожила три месяца, ровно столько, сколько со мной был Кристофер. Он помог мне смириться с потерей, но любовь к нему все равно оставалась в моем сердце. На прощание шаман сказал, что я просто блуждаю во мраке, но придет время, я вынырну из него и увижу свою истинную любовь.
Когда я вернулась обратно в город, все несколько подуспокоились. Да и почувствовали, что одного хорошего охотника на целый город не хватает. Так что все смирились с присутствием сумасшедшей, любящей робота-монстра, а Блейк сделал для меня это.
Уна показала на свое металлическое сердечко на цепочке.
— Он сказал, что люди не поймут, если он выдаст мне остатки Кристофера, да и он честно признался, что практически все от него пустил на свои рабочие эксперименты. Но никто, кроме меня, не имеет права носить его душу с собой, да и незачем кому-то, кроме охотников, выбираться за границу резервации.
Уна заканчивала свой рассказ, когда машина уже въехала на парковку Форт Росс и остановилась около большой деревянной мельницы.
За все то время, пока Уна рассказывала про свою жизнь, Серёга не проронил ни слова. Понять то, что творилось у него на душе, можно было только по его до боли сжатым кулакам.
Он выскочил из машины, открыл Уне дверь, помог ей выйти и схватил в свои объятия. Все, чего бы он хотел, — это вытащить чертову программу из башки и никуда больше не отпускать Уну. Защищая и оберегая ее от всего и всех.
Так, обнявшись и прижавшись друг к другу, они и стояли, пока на парковку не въехал еще один автомобиль с посетителями крепости.
— Бежим отсюда, — прошептал Серёга, прихватил рюкзак из багажника, взял Уну за руку, и они вошли в эвкалиптовую рощу. От запаха эвкалипта, близости Уны, сиюминутного счастья кружилась голова.
Чтобы не столкнуться с другими только что приехавшими посетителями крепости, они не стали заходить с центрального входа, а, пройдя мимо воссозданных огородов поселенцев с пионами и ромашками, направились сначала к океану.
Подойдя к краю утеса, на котором стояла крепость, они увидели совсем рядом красивую бухту. В окружении темной зелени океан выбрасывал свои изумрудные волны на пологий песчаный берег с черным песком.
— Пошли туда? — предложил Серёга. — Устроим пикник. У меня сегодня для него все есть, — и он горделиво покрутил перед Уной своим рюкзаком.
— Конечно, пошли! Тем более я еще сегодня с утра не ела и очень голодная! — обрадовалась Уна. Они шли к бухте, а она все крутила головой. — Тут какое-то особенное место, ты вроде как в Америке, а вроде как и нет. Странное ощущение.
— Ты тоже это заметила? — удивился Серёга. — Мы, когда мимо тех палисадников проходили, у меня было ощущение, что я по старому центру Краснодара иду. Там в начале июля у каждого дома такая же картина.
— Что такое палисадник? — спросила Уна, что значит слово, которое Серёга, не переводя на английский, просто сказал как есть.
— Палисадник! Ну, Инесса говорит, что это слово происходит от французского palissade «изгородь, частокол», из прованского palissada — то же самое, из галло-романского palicea, восходящее к латинскому palus «кол, столб». А вообще, если честно, это огород из цветов перед домом, — закончил уже своими словами Серёга.
Спустившись вниз, они пристроились около большого черного валуна. Серёга постелил льняную в красно-белый квадратик скатерть и начал доставать из рюкзака все, что накупил. На обед у них сегодня намечалась куриная грудка, овощи, выращенные на биоразлагаемом мусоре, тосты, апельсиновый сок и шоколад.
Уна с удовольствием взяла кусочек мяса и начала его есть. Пожевав немного, она спросила:
— Что это?
— Как что? Это куриная грудка, — ответил Серёга, намазывая горчицу на тост.
— Да не-е. Я вкус куриного мяса знаю, это тоже есть можно, но уж точно не курица! — прислушиваясь к своим вкусовым ощущениям, замотала головой Уна.
Серёга рассмеялся.
— Добро пожаловать в новый мир! Мы давно уже не едим животных! Это искусственное куриное мясо. Для его производства используют гороховый белок, гороховую клетчатку, подсолнечное масло и усилители вкуса. Из белка и масла получается что-то вроде теста. Потом его отправляют на контейнерную ленту, которая добавляет в него клетчатку и формирует в виде куриной грудки. Все просто!