Вне времени, вне игры
Шрифт:
Думала капитан Кононова и о грядущей встрече с гражданкой Г. Я. Бочаровой, 1940 года рождения: как подойти к ней, как разговорить. Ясно, что ни силовые методы, ни угрозы не прокатят. Объект находится на чужой территории, да еще и без пяти минут гражданин Америки, обладатель «грин-карты». Взять ее можно только добром, и тут следует включить все свое обаяние.
Она надеялась, что ей помогут данные из досье Бочаровой: по образованию инженер, тридцать лет проработала в столице в научно-исследовательском институте, и лишь когда начались реформы, а ее НИИ закрылся, пошла трудиться секретарем. Мужа нет, сын проживает в Сан-Франциско с невесткой и двумя внучками. Чем эти сведения могут помочь ей, Варе? Она не знала, разве что понять
Сверху тихоокеанский город ангелов показался огромным полем, раскинувшимся от гор до моря, сплошь засеянным одно-двухэтажными домиками. Под солнцем сверкали лужицы бассейнов. Словно утесы, возвышались в дымке небоскребы даунтауна. Меж домов были пробиты огромные просеки – дороги. Громоздились, змеились развязки. По хайвеям – пять рядов в одну сторону, пять в другую – чинно двигались потоки автомобилей, съезжали на мелкие автострады, столь же быстро и пристойно неслись по ним. Да, Америка снова поразила своим величием и организованностью. И подумалось: не глупо ли все время соревноваться с ней, тягаться, ссориться? Не лучше ли с ними дружить, на них равняться?
Мысли, разумеется, были несвоевременными для российского офицера, и капитан Кононова отогнала их.
На паспортном контроле ее допросил доброжелательный афроамериканец, шлепнул штамп в паспорт: «Велкам ин зе Ю-Эс-Эй!»
Варя переехала в другой терминал аэропорта и там слонялась два часа в ожидании борта до Рино. Перекусила в фастфуде: долой здоровое питание, нельзя прибыть в Америку и не съесть гамбургер. Затем последовал короткий (в сравнении с только что проделанным путешествием) перелет в конечный пункт. Теперь уже Варя действовала словно на автопилоте: оформляла машину, осваивала навигатор, рулила в свою гостиницу, вписывалась в нее. В Неваде заканчивался день, в Москве завершалась ночь, которую капитан Кононова провела без сна. Наконец она поднялась в свой номер и рухнула спать, даже не зашторив окна.
В гостинице она жила на тридцать пятом этаже, из окна поутру открылся вид на три-четыре столь же огромных небоскреба рядом. Внизу – у подножия – пустые тротуары и пустынные улицы. На горизонте горы, вплоть до них раскинулся городок из одно-двухэтажных домиков, прячущихся в листве.
Варя перекусила сушками, выпила кофе – номер оказался оснащен кофеваркой. Приняла душ, высушила волосы, подкрасилась. Ее машина отдыхала на шестом этаже многоэтажной стоянки. Внизу в лобби отеля раздавались звонки игровых автоматов и курили. Да-да, дымили в столь нетерпимой к никотину Америке! И Варя вспомнила строчку из путеводителя, что Невада самый игровой штат в Соединенных Штатах. Она поняла, что попала в гостиницу-казино, где ради игры дозволялся любой порок, и даже столь ужасный, как курение. Из гостиницы нельзя выйти, минуя зал казино. Туда с утра пораньше катились на колясочках инвалиды, ковыляли на ходунках пенсионеры и браво вышагивали на артритных ножках девяностолетние старухи, там мигал неон, заманивал сумасшедшим джекпотом и бесплатной выпивкой, которую разносили немолодые усталые официантки.
Но капитана Кононову ждала иная игра. Используя навигатор, она достигла одноэтажного домика на окраине, отделанного белым сайдингом и крытого красным ондулином. На подъездной дорожке стоял старый джип. Варя позвонила в дверь. Далеко в домике раздался звон гонга. Спустя минуту входная дверь распахнулась. На пороге стояла женщина, похожая на собственную фотографию двадцатилетней давности из досье – только старше на те самые двадцать годков, которые изрядно проехались по ее лицу, волосам и рукам.
– Я к вам из Москвы, – произнесла Варя, слегка даже укоризненно: мол, не стыдно заставлять столь далеко ехать казенного человека. – Вот привезла вам в качестве верительных грамот подарки. – Легкая прохлада невадского утра и аромат цветов не могли скрыть чудесный дух, источаемый бородинским хлебом. И хозяйка предложила, улыбнувшись:
– Что ж, заходите!
Поистине жизнь за кордоном если не лишает, то сильно ослабляет столь свойственную российским гражданам подозрительность. «Если б я встречалась с ней в Благодатном, Камышле или столице, – подумала Варвара, – вряд ли гражданка Бочарова так легко впустила бы меня в квартиру». А тут ее пригласили садиться и даже спросили, чего она выпьет с дороги. «Давайте мы вместе хлебнем по-нашенски – чаю», – предложила Кононова, и предложение было с удовлетворением принято. И только потом, когда в громадных глиняных чашках задымился напиток янтарного цвета и хозяйка подала кекс, она наконец спросила: «Чем я обязана? И кто вы?» Варя не стала скрывать – вернее, выдала разрешенную ей восьмидесятипроцентную дозу правды: она служит в Следственном комитете России, и они расследуют деятельность компании «Гелиос-М».
– Вы ведь там трудились в конце девяностых? А вы знаете, что все, кто работал в фирме, кроме вас, сейчас мертвы? Вы не боитесь?
Глаза Галины Яковлевны набухли слезами.
– Нет, я не знала… Неужели все? Я знала про Лихолетова, про Юзбашева, Кононыхина… Но – все?!
Варвара решила играть открытыми картами и протянула ей список из двенадцати фамилий – тех, кто числился в составе «Гелиос-М» в девяносто восьмом. Против каждой фамилии, кроме Бочаровой, стояла пометка «скончался», а также год и причина смерти. Притом трудно было даже предположить, что существовал некий заговор, направленный против бывших сотрудников «Гелиоса». Насильственной смертью погибли лишь трое. Еще один утонул на рыбалке, а некто Гутузов по неизвестной причине выпал из окна. Все остальные смерти имели естественный характер: рак, инсульт, инфаркт, прободение язвы, перитонит.
Галина Яковлевна всплакнула. Потом, отплакавшись, извинилась и убежала в ванную. По законам американского детектива она должна была вернуться со «смит-вессоном» и немедленно открыть огонь. Однако они, видимо, жили по правилам русского жанра, потому что Бочарова, возвратившись, сказала дрогнувшим, но уверенным голосом:
– Я не могу объяснить, почему они все умерли. Разве что на нас прогневался сам Господь за наши вызывающие опыты. Впрочем, эта гипотеза базируется на другой, тоже никем и никак не доказанной: о существовании Бога.
– Какие конкретно опыты вы проводили? – поинтересовалась Варя, понимая, что находится на пути к разгадке.
– Думаю, я не смогу вам объяснить толком. Я ведь не биолог, не генетик и не химик. Я по образованию инженер и почти сорок лет в этом качестве проработала.
– Мы с вами почти коллеги, – улыбнулась Кононова. Она с самого начала нащупала верный тон в разговоре с соотечественницей – доброжелательный. Хотя Галина Яковлевна другого тона и не заслуживала. – Я программист, закончила ВМК. Поэтому в биологии с химией тоже не сильна.
– Как и я. В общем, о наших исследованиях в «Гелиосе» могу рассказать только в силу своей компетенции. Теми словами, как мой босс тогдашний, Лихолетов, всяким денежным мешкам рассказывал, когда они у нас появлялись. Они ведь тоже не биологи, не химики. А олигархи у нас бывали нередко, и нашему руководителю как-то удавалось их убеждать. И они в итоге нам денег давали и средства вкладывали немаленькие. Я давала Лихолетову подписку о неразглашении, однако пятнадцать с лишним лет прошло, никакие подписки столько не действуют. Да и тем, о ком я рассказываю, думаю, давно все равно: замешаны они в наших исследованиях или нет. А я их всех помню: и Борис Б-ий у нас бывал, и Михаил Х-ий, и Александр С-ий, и Владимир В-в… Я переговоры обычно записывала – все, кроме научных и технических подробностей нашей работы. Выходили олигархи от Лихолетова очень воодушевленные, а потом нам от них платежки поступали, на сотни миллионов рублей…