Внеклассная алхимия
Шрифт:
Мои любимые публицисты — Дмитрий Быков, еще парочка — пишут о политике удивительно безответственно. Как будто там можно взять, попробовать, не получилось — попробовать еще раз (поэтому там, как в искусстве, должны канать красивые безумные идеи). Например, у одного из них было про то, что Путин должен был в 2002 году сам пойти в «Норд-ост» пообщаться, а на Чечню направить ядерные ракеты, в логике «если что, умрем вместе».
Право слово, так нельзя.
Потом понял, как
Ну и ладушки. Контент — хороший вкус и порядочность, о приключениях которых и пишется.
У большинства-то их — тю-тю. В «РЖ», допустим, образованный гоп излагает идеологию российского политического гопничества… Данилин, кажется, его фамилия. Редактор сайта Кремль.org. То есть он может быть образованным, да. Но антропотип его — гоп. И пишет примерно так, если перевести на простой язык: «мы, гопа, ненавидим интеллигентов…». Меньшая беда, если бы идеологию излагали убийцы, воры и психопаты. Так не раз бывало в истории, как-то обходилось. Но чтобы гопники?
Мераба Мамардашвили наверняка читало больше людей, чем Георгия Щедровицкого. Ну хотя бы в силу того, что Мераб Константинович излагает для простого интеллигента куда художественней, чем Георгий Петрович. Но школа и ученики остались у второго. Хотя есть мнение, что это не столько школа, сколько особая мафия, приватизировавшая ботание по дискурсу. Но все равно. А у Мамардашвили — есть кто? Сенокосов, коего привозила в Красноярск его супруга, произвел впечатление, мягко говоря, грустное. Или Мамардашвили такой всеобщий философ, которому и не предусмотрено — конкретных учеников?
Мечтаю — столкнуть бы их лбами, не абы кого абы с кем. А таких…. Или самых главных дискурсмейкеров, или самых талантливых, или хотя бы самых отвязных. Политолога Кургиняна с ЖЖ-юзером по имени Астеррот, и добавить туда третьим тень Фуко или Делеза, Дмитрия Галковского — с ЖЖ-юзером Лангобардом, поэта Дмитрия Быкова — с каким-нибудь методологом, Сергея Переслегина — с каким-нибудь реалистом, марксистов (Кагарлицкий) — с националистами (Крылов), и т. д. Вынудить говорить на одну тему, и глаза в глаза. Но это сложно. Они же, как правило, полемизируют не друг с другом.
Снова тут встретил Абсолютного Алкоголика, и понял, что все, кого считал таковыми раньше — всего-навсего алкоколики-неудачники. Я же и вовсе третья ступень — еще начинающий, уже неудачник… А еще бывают просто крутые пьяницы, которых алкашами считают по незнанию термина. Так вот, мои алкоголики-неудачники то не пили, то хаживали в запой, выходили где-то на литр в день, через неделю теряли человеческий облик, потом как-то сползали с литра, либо их, бедных, снимали. А наш замечательный Абсолютный — назовем его, справедливости ради, Толик — не уходит, по видимости, ни в какой «штопор», а вполне нормально, с видимым комфортом всю эту братию заочно перепивает, пишет в год несколько книжек стихов, где-то берет деньги, сохраняет трезвость суждения, знание пары тысяч людей и текстов, обаяние и харизму. И в комнатах у него, в каждой, несколько бутылок бухла, открытого и закрытого, и он ходит по комнатам, и выходит гулять свою огромную собаку — больше него ростом. Почти ничего не ест. «А зачем? Все нужное мне я получаю из алкоголя». Если перестает пить, то ему, конечно, становится очень плохо, но он просто не перестает, без видимого токсикоза. Людям этого добрейшего человека показывать немного опасно. Ибо такой живой пример не каждый выдержит трактовать в статусе исключения.
…Однажды он ставил эксперимент. В суицидальном настроении, как признался. С девушкой одной дело было, а потом не было. И вот он слышал, что 8 бутылок водки — смертельная доза. Водка, решил он, это невкусно. Взял дешевого коньяка. 8 бутылок. Выпил без особого перерыва 7 с половиной.
Наутро проснулся. «Бодренько так. С собакой погулял. Еще пару бутылок взял — на всякий случай». Сетовал, что ради чистоты эксперимента не допил восьмую, отрубился. До этого пил примерно лет тридцать. Заглотил рекорд, когда его лига почти вся либо зашитая, либо закопанная. Перед моим приходом отрубался прямо на коврике. Бутылки 2–3 у него еще оставалось… Назавтра мы взяли еще 3 бутылки водки и что-то еще. Наверное, вина.
В 1990-е годы он чуть не стал замминистром образования. Его привели к главе администрации президента, он сказал все, что думает, и не стал замминистром. Но Юмашев ему понравился. Волошин потом — не очень. «Юмашев был человечнее, а Волошин прям как чиновник». До знакомства с Медведевым, Сурковым и прочими дело не дошло, и ему не жалко.
Два раза его лечили в алкоголической клинике друзья-олигархи. Последний раз его выгнали. «Вы больной, и вы всех заразите». Сказали ему, и выгнали из дорогой алкоголической клиники.
Чтобы болел в другом месте. Правда, он пытался застелить кровать с медсестрой, медсестра проснулась, убежала. «Наверное, меня чем-то передознули, уж больно странные были глюки. Хотя приятные».
Ходит ли к нему белка на стрелку? Белка диктует, уверяет он. «Я стараюсь много не записывать, хотя мне видятся сразу куски текста… Что написал — издаю…»
Книги можно пощупать и почитать, некоторые есть у меня.
г. Красноярск, 2007–2016 гг.