Внеплановая беременность
Шрифт:
Моя внеплановая беременность неожиданность, но она заставила меня повзрослеть. Благодаря, этой беременности я сейчас сижу на кухне с очень хорошим человеком, к которому тянет, которому хочу довериться.
— Пап, еще немного и мы опоздаем, — от голоса Паши, прозвучавший из коридора, мы одновременно вздрагиваем, Никита отдергивает руку от моего лица.
— Уже иду. Ань, береги себя. Особо не мудри с ужином. Хорошо?
— Хорошо, — киваю, Никита встает со стула, поворачивается в сторону выхода, но резко оборачивается и обхватывает мое лицо ладонями и целует. Прикрываю глаза, сразу же отвечаю на поцелуй. Сердце гулко бьется в груди,
— Прости, — отстраняется, дышит тяжело. — Не смог удержаться… — убирает руки с моего лица, я успеваю поймать их.
— Все хорошо, — смотрю в его сузившиеся глаза. — Ты мне нравишься, Никит, и я тебе верю. Я верю, что ты мне ничего плохого не сделаешь.
— Пап! — Паша явно недоволен. Никита секунду осмысливает мою фразу, улыбается, ласково на меня смотря. Затем нагибается, еще раз целует, только в этот раз поверхностно, в спешке. Я прикусываю нижнюю губу, не в силах удержать свою радость внутри себя. Это большой шаг для нас двоих. Может быть сегодня между нами что-то получится.
21 глава Аня
Аня
В очередной раз завязываю поясок шелкового халата и смотрю на свое отражение. До соблазнительной красотки с изящными линиями фигуры мне далеко. Да, беременность сгладила некоторую угловатость во мне, но до идеальной картинки в воображении далеко. И животик уже немного видно. Под свободными платьями, кофтами, брюками на эластичной резинке мне еще удается скрыть свое положение, но скоро всем будет ясно, что произойдет в моей жизни.
Провожу ладонью по животу. Сегодня Елена Антоновна подключила небольшой аппарат, который позволил услышать быстрое сердцебиение моей крошки. Этот звук я готова слушать бесконечно, жаль, что нельзя загрузить в плейлист и поставить на вечный повтор.
— Идея с теплым молоком и шоколадным печенье оказалась действенным способом. Он уснул быстро, даже поблагодарил тебя, — в спальню заходит Никита, я испуганно отдергиваю руку от живота, оборачиваюсь. Хорошо, что в комнате полумрак, Никита не видит мое смущение. Сегодня у врача спросила про интимную жизнь. Никаких противопоказаний нет, но до конца не уверена, что смогу настолько близко сблизиться с Никитой, каким бы он хорошим, замечательным не был. Я его не люблю, а спасть с нелюбимым — сомнительное дело.
— На самом деле мне Полина Сергеевна подсказала. Перед работой я заезжала к ней, хотела поговорить о Паше.
— О, как, я сам не додумался. По дороге со школы я с ним еще раз поговорил. Сказал, что некоторые обстоятельства изменились, но отношение родных осталось прежним. Вроде понял. Извини, не думал, что с Пашей будут какие-то проблемы. Он мне всегда казался спокойным, рассудительным малым, а тут такое, — растерянно запускает руку в свои волосы, внимательно на меня смотрит. Под его взглядом все тело как-то напрягается, я скрещиваю руки на груди.
— Ничего страшного, он ребенок, маленький ребенок. Ему страшно, он напуган всем тем, что происходит вокруг него.
— Тоже мама подсказала?
— Нет, в интернете прочитала. У него стресс еще совпал с переходным возрастом.
— А не в пятнадцать лет этот переходный возраст?
— С точки зрения психологии переходный возраст начинается с года. Не зря говорят «кризис года», «кризис трех лет». Нам действительно всем нужно время.
— Оладушки. Кухарка в доме Артура его кормила по утрам оладушками с медом.
— Отлично, я испеку оладушек, мед есть. Надеюсь лед тронется между нами, и мы станет друзьями.
— Я думаю, у тебя получится, — он внезапно начинает двигаться в мою сторону, чудом не дернулась назад. Никита — мой муж, я прекрасно понимаю, что для душевного спокойствия мужчины важна близость, не только сытый желудок, но страшно. Вдруг не смогу себя заставить? Не найдет он во мне отклика? А вдруг я ему не понравлюсь? На фоне Марины я проигрываю по всем статьям. И опыта у меня мало. Что если ему нравятся более искушенные отношения, чем то, что я могу ему предложить без любви. Противоречия съедают меня изнутри, заставляя нервчивать и бепокоиться.
Замирает напротив меня, смотрит в глаза, потом медленно опускает взгляд на мои губы. От этого взгляда губы начинают пылать, а в груди становится неожиданно горячо, и жар медленно растекается по всему телу.
— Ты очень красивая, Аня. И ты мне нравишься очень, но я не посмею тебя тронуть без твоего согласия, — от его улыбки и сказанных слов сердце дергается в непривычном ритме. Чувствую облегчение. Какой же он понимающий, слишком идеальный что ли. Почему Марина с ним развелась? Из-за командировок? Странная женщина.
— Я готова, — осторожно делаю шаг к нему, Никита качает головой. Почему он не верит? Выдала себя с головой? Почувствовал, что я сомневаюсь?
— Сегодня я тебя просто поцелую и обниму. Хорошо?
— Ты утром меня целовал.
— Хочу еще. Мне понравилось тебя целовать, — берет мое лицо в ладони, поглаживает большими пальцами щеки, чарующе смотрит в глаза. Мне бы сказать, что тоже понравился его поцелуй, но вместо этого приоткрываю губы. Он склоняется к моему лицу, прикрываю глаза. Горячее дыхание, его запах перемешиваются в воздухе, проникает во внутрь меня. Мы дышим одновременно, в едином такте. Я смело кладу свои ладони на грудь Никиты, чувствую насколько его кожа горячая под футболкой, как сильно бьется его сердце. Мое точно так же бьется: неистово, нервно, волнительно. Все иначе. Поцелуи Димы невозможно сравнить с поцелуем Никиты. Я не знаю, в чем отличие, но в первом случае мне всегда хотелось побыстрее отстраниться и вытереть губы, сейчас я не хочу, чтобы поцелуй прерывался. Одна рука Никиты спускает мне на шею, вторая скользит вниз, нежно поглаживая спину. Я дрожу в его руках, кожа покрывается мурашками, мне становится мало того, что дают. Со стыдом осознаю, что отвечаю на поцелуи более страстно, более жадно, чем ожидалось.
— Аня… — мое имя произносит хриплым голосом, поднимает голову. Такого страстного, полного желания взгляда я никогда не видела. Я даже пугаюсь, но не настолько, чтобы отпрянуть от него. Чувствую внутреннюю борьбу Никиты с собой, если бы я дала обещание не трогать его, с треском бы его провалила. Трогаю его ладонями, скольжу по напряженным плечам. Скребусь ногтями сквозь футболку вдоль позвоночника и прижимаюсь к нему все сильнее и сильнее. Я не знаю, как назвать все то, что сейчас происходит между нами. Это не похоть, это не просто физиология. Это что-то такое сильное, обжигающе до ожогов изнутри. Они не болят, они просто предупреждают о том, что дальше только гореть до пепла, потом вновь возрождаться и искать опять возможность превратиться в пылинку иль частичку.