Внешняя беговая
Шрифт:
— Добро, — согласился Вершигора. — Что там с палубной авиацией АУГ?
— Ночных полетов палубной авиации не зафиксировано, — лаконично ответил Ахмет-хан.
— Свяжитесь по оптоволоконной связи с базой, — приказал Вершигора.
Молоденький лейтенант, отвечающий за коммуникацию, поднял трубку. Что-то прошелестел в нее губами. Потом поднял другую трубку и тоже завел с кем-то неслышимый со стороны диалог. Прошло не менее двух тягостных минут ожидания, пока не послышался его рапорт:
— Оптоволоконная связь с базой отсутствует. Все характерные
— Т-а-а-к, — многозначительно протянул полковник. — Это уже становится серьезным.
Только он успел проговорить эту фразу, как до его ушей донесся еще один доклад одного из операторов.
— Посты внешнего наблюдения докладывают об интенсивной перестрелке в районе базы!
— Началось, — проговорил Иван Никодимович и тут же взял себя в руки. — Объявляю общую тревогу. Оповестите весь персонал станции и роту охраны.
— Есть, оповестить! — раздалось от пульта.
И тут же замелькали красным светом лампы на командном пункте, сопровождая это цветовое представление режущими ухо, звуками сирены. Все, кто сейчас находился в зале командного поста у центрального пульта, почти физически ощутили, как звуки сирены и блуждают по многочисленным переходам и тоннелям станции, солдаты, призванные охранять ее периметр, лихорадочно занимают заранее оборудованные рубежи обороны.
— Товарищ полковник, разрешите обратиться?! — подал голос все тот же молоденький лейтенант-связист.
— Обращайтесь, — ответил Вершигора, так и продолжавший стоять столбом посреди зала.
— Разрешите направить наряд связистов во главе со мной, на место предполагаемого порыва кабеля связи.
— Не разрешаю! — рубанул Вершигора тоном, не терпящим возражений.
Таким собранным и таким жестким подчиненные еще никогда не видели своего командира. Полковник помолчал немного, а потом все же решил снизойти до объяснений своего категорического запрета:
— Вы что, не понимаете, лейтенант Акинфеев, что это не банальный порыв, а деяние человеческих рук?! Противник наверняка ожидает ремонтную группу в месте порыва, чтобы в лучшем случае перебить ее, а в худшем случае, захватить вас, например, для получения сведений о способах проникновения на станцию.
— Нам сейчас крайне необходимо наладить связь, хоть с кем-нибудь для прояснения окружающей обстановки и принятия решения, опирающегося на реальные события. Обещаю, что мы будем вооружены и очень осторожны, — неожиданно заупрямился Акинфеев.
— Вы полагаете, что наряд солдат-срочников под вашим руководством сможет дать достойный отпор группе матерых диверсантов? — в голосе полковника чувствовались откровенные нотки издевки.
— Но не сидеть же, сложа руки, в ожидании, когда они нападут на саму станцию? — опять начал фрондировать связист.
На «корабле» явно назревал бунт. «Этого еще не хватало?!» — подумал полковник, досадливо морща нос.
— Кто еще так думает?! — возвысил он голос. — Кто еще желает навязать противнику встречный бой на подступах к станции?!
Все офицеры, что уже прибыли по сигналу тревоги на командный пост, разом уткнули глаза в пол, не решаясь высказать свое мнение, чтобы не усугубить раскол в воинской части стратегического назначения.
— Никто не говорит, что мы должны сидеть, сложа руки, — негромко начал полковник свою отповедь ретивому лейтенанту. — Но и класть солдат в перестрелке с противником, который заведомо сильнее нас, дело, прямо скажем, малопродуктивное. Вы, лейтенант погибнете сами, а заодно и положите рядом с собой всех тех, кто решится на эту авантюру. Да, авантюру! Как вы себе мыслите дальнейшее развитие событий?! — спросил он его в лоб.
— Ну-у, — задумчиво протянул лейтенант, подбирая наиболее вероятные варианты, — скорее всего противник попытается осуществить нападение на саму станцию, чтобы быть до конца уверенным в ограничении ее функционала.
— Вот именно! — воскликнул Вершигора, поднимая указательный палец кверху.
Он уже хотел развить мысль, пришедшую ему в голову, но вдруг резко оборвал сам себя, обращаясь к оператору:
— Оператор, доложите о местоположении В-52.
От пульта раздался немедленный доклад от оператора, неотрывно следящего за текущей воздушной обстановкой:
— В-52 находится в трехстах километрах юго-восточнее от острова Медвежий. Азимут прежний — 330?.
— Если он сейчас сделает доворот вправо, это будет означать то, что он ложится на боевой курс, — тут же сообразил полковник. — И еще не известно, что у него там болтается в брюхе.
— Вы полагаете, что он может нас атаковать? — пискнул кто-то у него из-за спины.
— Мы ему и нахрен не сдались, — процедил сквозь зубы полковник. — Тут и козе понятно, что их целью является наша база в Белушьей. А если точнее то им нужно то, что находится у нее там внутри.
— Но ведь это же Третья Мировая?! Они разве этого не понимают? — не унимался все тот же голос.
— Отнюдь, — возразил он ему, не поворачивая головы. — Войны не начинаются с одиночного самолета. Это либо грандиозная провокация, либо крупномасштабная диверсия, на подобие той, что случилась два месяца назад в Москве.
— А мы никак не можем этому воспрепятствовать, — буркнул из своего угла Акинфеев, бравируя нарушением субординации.
— И что бы мы могли сделать, будь у нас связь? — обернулся к нему Вершигора.
— Предупредить зенитчиков из Рогачева, — робко предложил лейтенант, понимая втайне, что зря прет на рожон в споре с начальством.
— Если АВАКС ставит широкополосные помехи, то рогачевцы не смогут навести на него свои С-400, а РЛС «Небо-У» им только еще обещают поставить в конце года.
— Что же делать?! — опять раздался голос из-за спин.
На этот раз полковник не отказал себе в желании найти взглядом потенциального паникера. Он все-таки узнал этот голос:
— Лейтенант Малькевич? То-то я не сразу узнал ваш дрожащий от страха голосок! Верно, богатым будете!