Внешняя разведка СССР
Шрифт:
Мы не будем проводить подробный сравнительный анализ разведматериалов по атомной проблеме, поступивших по линии военной разведки, со сведениями аналогичной тематики, добытыми подчиненными Павла Михайловича Фитина. Отметим лишь, что у военных было явное преимущество. Зато Лубянка лидировала по общему количеству добытых данных по линии научно-технической разведки.
Таинственная группа «С»
Из книги в книгу перемещается такой миф. Якобы в феврале 1944 года на Лубянке состоялось экстренное совещание. В нем участвовали представители трех ведущих организаций, занимающихся агентурной разведкой за пределами СССР [367] : Первого управления НКГБ СССР (внешняя разведка), Четвертого управления (диверсии в тылу врага) НКГБ СССР и ГРУ Наркомата обороны. Инициатором проведения этого мероприятия был нарком внутренних дел Лаврентий
367
Судоплатов П. А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы. М., 2005. С. 301.
На совещании присутствовали: Лаврентий Берия, начальник ГРУ генерал-лейтенант Иван Иванович Ильичев, заместитель начальника Первого (агентурного) управления ГРУ генерал-майор Михаил Абрамович Милыптейн, начальник Первого управления НКГБ СССР Павел Михайлович Фитин с одним из своих подчиненных — Гайком Бадаловичем Овакимяном, а также начальник Четвертого Управления НКГБ СССР Павел Анатольевич Судоплатов.
Протокол совещания (если такой существует) до сих пор не рассекречен. Ремарка авторов — невозможно предать гласности то, чего нет. Снова обратимся к тексту мифа. Хотя, основываясь на воспоминаниях участников совещания, а также последовавших после этого событиях (отраженных в лишь недавно рассекреченных документах), можно восстановить примерную повестку дня.
Первая группа вопросов была связана с перераспределением «тайных информаторов Кремля» между Первым управлением НКГБ и ГРУ Наркомата обороны. Не вдаваясь в детали, скажем лишь, что несколько ценных агентов военной разведки было передано на связь их «гражданским» коллегам. Во всей этой истории есть один непонятный эпизод-присутствие на совещании Павла Анатольевича Судоплатова. Многие ветераны советской внешней и военной разведки считают, что его не могло быть на том мифическом совещании по определению, так как вопросами атомного шпионажа в НКГБ занималось исключительно Первое управление (внешняя разведка), а не Четвертое (разведка и диверсии на оккупированной территории). И если возникла потребность назначить нового куратора одного из направлений деятельности внешней разведки, то Павел Судоплатов не очень подходил на эту роль по целому ряду причин.
Во-первых, он не имел высшего технического образования, не говоря уже о дипломе физика или химика.
Во-вторых, он не имел опыта работы в сфере научно-технической разведки в предвоенный период и не представлял себе специфику работы с агентами из числа ученых. Пример из практики. Однажды один из сверхценных агентов советской внешней разведки три раза подряд не являлся на встречу со связником. В Центре решили, что произошло самое худшее — «провал» или агент решил отказаться от дальнейшего сотрудничества. Курировавший атомную сферу чекист, основываясь на десятилетнем опыте работы с агентами-учеными, настоял на четвертой встрече. Свое решение он мотивировал тем, что «многие ученые — странные люди и могут что-то перепутать». Явившийся на нее «тайный информатор Москвы» простодушно сообщил курьеру: «Я просто месяцы перепутал». Когда в Москве изучили переданные агентом материалы, то, по утверждению советских физиков, этими сведениями они сократили на год срок создания отечественной атомной бомбы. А знаете, как звали этого мудрого начальника — Гай Овакимян. И его имя до 1945 года будет встречаться на всех документах внешней разведки, связанных с атомной бомбой.
Сам Павел Анатольевич Судоплатов в своей книге «Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы» объяснил свое присутствие на этом мероприятии так:
«В 1944 году было принято решение, что координировать деятельность разведки по атомной проблеме будет НКВД. В связи с этим под моим началом была создана группа „С“ (группа Судоплатова), которая позднее, в 1945 году, стала самостоятельным отделом „С“. Помимо координации деятельности Разведупра и НКВД [368] по атомной проблеме, на группу, а позднее отдел, были возложены функции реализации полученных данных внутри страны» [369] .
368
Здесь фактическая ошибка — с 1943 по 1946 год внешняя разведка входила в структуру НКГБ СССР, а не НКВД СССР. — Прим. авт.)
369
Судоплатов П. А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы. С. 299.
Официальным днем «рождения» группы «С» (если такая существовала не только на страницах книги «Разведка и Кремль» и «клонированных» от нее изданий, но и в реальности) следует считать дату проведения описанного выше февральского
«официально представлен как руководитель группы „С“, координирующий усилия в этой области. С этого времени разведка Наркомата обороны регулярно направляла нам всю поступающую информацию по атомной проблеме» [370] .
370
Судоплатов П. А. Указ. соч. С. 301.
К сожалению, в книге «Разведка и Кремль» нет ссылок на документы, подтверждающие существование группы «С», как и в других публикациях, где рассказывается о деятельности этой таинственной группы. А вот отдел «С» в центральном аппарате НКГБ СССР действительно существовал, и о его деятельности мы подробно расскажем ниже.
С таинственной группой «С» все сложнее. В фундаментальном справочнике «ЛУБЯНКА: Органы ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ. 1917–1991» [371] автор не смог найти упоминания об этом подразделении. Также нет упоминаний о нем в сборниках документов, посвященных истории отечественного атомного проекта. Да и ветераны внешней разведки говорят однозначно и категорично — не было группы «С».
371
ЛУБЯНКА: Органы ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ. 1917–1991. Справочник. М„2003.
В рассекреченных документах (датированных январем 1944 года — августом 1945 года) из архива Службы внешней разведки РФ автор также не смог отыскать пометки или хотя бы автографа Павла Анатольевича Судоплатова. Хотя, как начальник группы «С», он должен был оставить следы своей деятельности. К тому же, если он координировал деятельность разведки по добыче атомных секретов, то должен был вести переписку с военной разведкой, также сообщать потребителям добытой информации о полученных материалах и т. п. Как это было в предвоенный период, когда он курировал немецкое направление — об этом мы подробно писали выше. Точно так же будет, когда осенью 1945 года он возглавит Отдел «С». И следов его деятельности будет множество.
Мы вынуждены признать: с февраля 1944 года по сентябрь 1945 года фамилия Судоплатова отсутствует в рассекреченных документах, связанных с деятельностью советской внешней разведки по добыче американских и английских атомных секретов. Например, 5 ноября 1944 года подчиненные Павла Михайловича Фитина подготовили «План мероприятий 1-го Управления НКГБ СССР по агентурно-оперативной разработке „Энормоз“ (кодовое название проблемы атомного оружия, установленное советской внешней разведкой, в архиве Службы внешней разведки Российской Федерации 17 томов оперативного дела „Энормоз“ [372] )». Данный документ подписал начальник 4-го (научно-техническая разведка) отделения 3-го (Англо-американского) отдела 1-го Управления НКГБ СССР майор госбезопасности Соловьев, а его непосредственный начальник Андрей Григорьевич Граур размашисто написал «Согласен» [373] . Странно, что на этой бумаге нет визы Павла Судоплатова. Хотя должна быть.
372
Чиков В. Операция «Энормоз». // Боевое братство, 2005 год, № 8.
373
Из плана мероприятий 1-го управления НКГБ СССР по агентурно-оперативной разработке «Энормоз» от 5 ноября 1944 года. // цит. по Атомный проект СССР. Документы и материалы. В 3 т. Т. 1.1938–1945. В 2 ч. Часть 2. С 154–155.
Не участвовал он и в подготовке аналогичного документа в феврале 1944 года. Тогда над его составлением трудились Андрей Григорьевич Граур и Гайк Бадалович Овакимян. Стоит чуть подробнее рассказать об этих людях.
Андрей Григорьевич Граур перед войной окончил два вуза: Автомеханический институт имени Ломоносова (сейчас МАМИ) и Институт Востоковедения. В феврале 1938 года был зачислен в кадры внешней разведки. С августа 1938 года по апрель 1939 года находился в инспекционной поездке в США. Он «прославился» тем, что дал отрицательный отзыв о работе «научно-технической разведки Г. Овакимяна», а также «поставил под сомнение работу разведки НКВД и Разведывательного управления Красной Армии». С апреля 1940 года по июнь 1943 года работал в легальной резидентуре в Англии и Швеции. Когда вернулся в Москву, то был назначен заместителем начальника 3-го (Англо-американского) отдела [374] .
374
Позняков В. В. Советская разведка в Америке. 1919–1941. С. 373.