Вниз по склонам холмов
Шрифт:
И хотя уж наступали сумерки, Харди решился — надо уходить. И немедленно.
Он принялся торопливо собирать свои нехитрые пожитки, потом пошел к Биг Реду. Жеребец нервно переступал с ноги на ногу — уши насторожены, глаза широко раскрыты, ноздри раздуты.
— Все в порядке, Ред, — тихо проговорил Харди. — Дай только мне подсадить Бетти Сью, и мы тронемся.
Конь чуть наклонил голову, однако глаза его были прикованы к лесу. Старый Колченог приближался. Это был громадный медведь, уже проживший лучшую пору жизни и вечно всем недовольный. Его врожденная злобность многократно усилилась с тех пор, как ему покалечили лапу.
Гризли завершал большой обход своей
Ветер дул от него к людям — иначе бы он почуял человека и свернул в сторону. Но постепенно зверь начал улавливать соблазнительные незнакомые ароматы, смешанные с хорошо известными: он узнал запах лошади, а ему уже случалось отведать конины, и запах сырой рыбы.
Старый Колченог весил около девятисот фунтов. Его движения успели уже отчасти потерять прежнюю стремительность, но он все еще оставался достаточно подвижным, а здоровая лапа вполне могла одним ударом проломить череп быку. Гризли не боялся никого и ничего. Сегодня утром он прохромал мимо пумы; она плевалась и рычала, потом промчалась мимо него по узкой тропе и тут же повернулась, чтобы зашипеть ему вслед. Старый Колченог проигнорировал кошку, как нечто совершенно недостойное внимания.
Гризли находился неподалеку от лагеря, когда учуял лошадь, затем до него донесся запах дыма, который совсем ему не понравился, и, наконец, соблазнительный запах коптящейся рыбы, отличавшийся от всех ароматов, встречавшихся медведю прежде.
Старый Колченог замер, принюхиваясь. Он находился в узком, уединенном каньоне невдалеке от берлоги, в которую ему предстояло залечь на зиму. Гризли втянул воздух и глухо заворчал: до него донесся запах человека.
Медведь сошел с тропы и стал спускаться по склону к воде, время от времени останавливаясь, чтобы понюхать воздух. Он попил из ручья, постоял, вглядываясь в надвигающиеся сумерки, и снова направился туда, откуда шли соблазнительные запахи. Старый Колченог был голоден и хотел мяса… А там, где присутствовал человек, оно должно быть. Медведю случалось грабить лагеря и раньше.
В трех милях от этого места Ашаваки вышел на след старого врага. Дрожа от суеверного ужаса, он сперва увидел медвежьи следы, а потом рассмотрел отпечаток покалеченной лапы. Ему живо вспомнились отчаянный взмах ножом и брызнувшая из раны кровь — последнее, что он успел тогда увидеть, прежде чем красноглазый медведь сбросил его с тропы.
Потомок многих поколений воинов, Ашаваки остановился в нерешительности.
Совсем недавно впереди находился прекрасный гнедой конь — Ашаваки видел шерстинки, оставшиеся на коре деревьев там, где он задевал за деревья. Индеец страстно желал обладать этим жеребцом. Но там же были и дети… И еще там был медведь.
Медвежьи следы были свежими, зверь прошел здесь совсем недавно — тот самый гризли, который однажды чуть не убил его. Ашаваки никому не рассказывал об этом, но из месяца в месяц красноглазый медведь являлся ему в ночных кошмарах; он снова видел перед собой эту слюнявую пасть, блестящие зубы и сморщенные, оттопыренные губы — и просыпался, обливаясь холодным потом.
Ашаваки проверил винтовку, а потом лук и стрелы, которые носил всегда с собой.
Индеец по праву гордился множеством снятых скальпов, совершенных подвигов и могучей силой. Эта гордость толкала его сейчас вперед. Но в нем жил страх перед медведем — перед этим медведем, который был, не мог не быть, воплощением злого духа, чудовищем, существовавшим лишь для того, чтобы уничтожить его, Ашаваки… Его пальцы легко коснулись мешочка с талисманом, висевшего на груди. Без помощи талисмана ему было не обойтись.
Глаза у Харди округлились от удивления — стоило ему приблизиться к Биг Реду, чтобы посадить Бетти Сью, как жеребец быстро отступил в сторону, впервые в жизни уклоняясь от ноши. Харди огляделся — все было спокойно, лишь ветер легонько шелестел листвой деревьев. Мальчик заколебался. Он отчаянно рвался поскорее уехать отсюда, но понимал, что жеребец чует опасность и хочет сохранить свободу движений.
Харди подвел Бетти Сью к большому дереву и помог взобраться на нижнюю ветвь.
— Замри! — приказал он. — Ни звука!
Мальчик достал лук и стрелы — жалкое оружие против гризли, но ничего другого у него не было.
Снова налетел ветерок, но даже сквозь шелест листьев Харди услышал, как что-то зашевелилось в кустах. Мальчик подошел к Биг Реду и отвязал веревку от уздечки.
— Ты свободен, Ред. Поступай как хочешь — я не стану тебя ругать, даже если ты убежишь.
Жеребец вскинул голову, раздувая ноздри, и вдруг неожиданно принялся злобно рыть землю копытом.
Притаившись в кустах, гризли сквозь просветы между листьями смотрел на поляну, мигая красными глазами. Где-то глубоко в груди у него зарождалось рычание. Он оценил жеребца — это был или должен был быть вожак табуна. Медведю и раньше приходилось встречаться с такими, но обычно они убегали, в молниеносном рывке уводя за собой кобыл и оставляя его ни с чем. Лишь когда Старый Колченог собирался напасть на кобылу с жеребенком, вожак останавливался, чтобы вступить в схватку, и вряд ли на свете сыщется что-нибудь ужаснее битвы с разъяренным жеребцом-мустангом.
Колченог осторожно шагнул вперед. До жеребца было около двадцати ярдов, а гризли хотел, чтобы первый же бросок оказался решающим. Единственный удар его здоровой лапы — и жеребец повалится со сломанной шеей. Иначе вся затея теряла смысл: по собственному опыту медведь знал, что сражающийся жеребец подобен вырвавшемуся на свободу демону; он яростно нападает, молниеносно бросаясь вперед, и тут же отскакивает в сторону, отступая.
Размерами Биг Ред превосходил любого из жеребцов-мустангов, которых приходилось встречать Колченогу, но это не беспокоило медведя. Он просто хотел покончить со всем этим побыстрее. Гризли сделал шаг… другой… третий…
Сердце Харди усиленно билось, во рту пересохло от страха. Он попятился к дереву.
— Бетти Сью, — прошептал он, — лезь наверх. На большой сук, что у тебя над головой.
Бетти Сью ловко лазила по деревьям — ей это давалось легко, с самого первого раза, как она увязалась за Харди в лес. Поэтому она без труда перебралась на сук, расположенный еще на четыре фута выше.
Харди знал, что черные медведи легко взбираются на деревья; умеют это и молодые гризли, но взрослым мешает огромный вес. Встав спиной к дереву он наложил стрелу на тетиву.
Старый Колченог высунул громадную голову из кустов и посмотрел на жеребца. Тот пронзительно заржал и поднялся на дыбы, молотя по воздуху передними ногами. И тогда Старый Колченог ринулся в атаку.
Глава 6
Гризли рассчитывал, что этим броском он придавит жеребца к кустам и деревьям, что сама тяжесть его тела собьет лошадь с ног на время, достаточное, чтобы зубы и когти сделали свое дело.
Жеребец отскочил в сторону, повернувшись на передних ногах, а подкованными задними лягнул медведя — удар пришелся в плечо и бок гризли, сбил его с ног, завалив на покалеченную лапу.