Внук Петра Великого. Том 1
Шрифт:
Похоже, герцог действительно никогда не давал этим сволочам даже устный отпор, потому что Брюммер на мгновение впал в ступор. Нет, никаких иллюзий насчет того, что он не попытается применить силу снова у меня не было. К тому же во все времена взрослому и якобы воспитателю всегда верили лучше и охотнее, чем подростку, и мне предстояло сделать прежде всего так, чтобы меня услышали и приняли всерьез. Насчет Елизаветы я иллюзий не питал. Нужно будет долго присматриваться, прежде, чем начинать собирать команду. А вот немцы мне заплатят за сегодняшнее унижение, потому что я этого никогда
Карету доставили быстро, но, прежде, чем уехать, Брюммера отозвал в сторону какой-то лощеный офицер, который бросил быстрый взгляд в мою сторону, а затем полностью переключился на слегка подвисшего обер-гофмаршала. Как я понял, Брюммер только что получил ту самую подписанную подорожную, которую не мог вымутить уже несколько дней.
По дороге мы не разговаривали. Он все это время сидел напротив меня в карете и сверлил не самым доброжелательным взглядом. Только вот мне было наплевать. Я хотел уже поскорее оказаться в России, чтобы начать что-то планировать. Сейчас, без знания реалий это было невозможно. Да и Брюммер с Бернгхольцем сбивали настрой.
На постоялом дворе Брюммер объявил, что завтра с утра мы, наконец-то выезжаем, и пошел в комнату, которую делил с Бернгхольцем и Корфом, чтобы успокоить нервы и отдохнуть. По дороге он прихватил с собой трактирную девку. Чтоб тебе сифилис подхватить, урод. Я прожег его спину ненавидящим взглядом. Это как же нужно умудриться, так заставить себя ненавидеть всего за пару дней? Ведь я понятия не имею, что именно между ним и герцогом происходило на протяжении нескольких лет, если судить по некоторым оговоркам.
– Ваша светлость, я вам сегодня понадоблюсь? – я резко обернулся и долго непонимающе смотрел на Крамера.
– Да. Только книгу смени, – и я побрел наверх, не глядя, идет он за мной или нет. А вообще, до меня только что дошло. Что эта троица заняла единственную комнату, а мне на морозе пришлось стоять и ждать, когда та девчушка, которой я солдатиков подарил, уедет. Вот здорово. Просто неописуемо. И если дворянство здесь ничем не отличается от дворянства в России, то хрен они у меня получат, а не дворянскую вольницу. Сдохнут на службе.
Вот так накручивая себя, я с остервенением содрал с себя мундир и растянулся на кровати.
– Я не понял, если не эту книгу, то какую, ваша светлость? – я закрыл глаза, чтобы не видеть Крамера.
– Да любую. «Императора» Макиавелли, – ровно произнес я, стараясь успокоиться. – А «Дон Кихота» сожги. Если я ее еще раз увижу, то заставлю тебя ее сожрать. – Успокоиться не получалось, и хотелось банально реветь. Да что же такое-то. Когда уже это тело меня перестанет своими реакциями мучить? Одинокая слезинка все же сползла из уголка глаза по лицу. Я зло смахнул ее. Скорее бы уже хоть куда-нибудь приехать.
Глава 4
Крамер вошел в комнату, после моего разрешения и замялся на пороге, словно не зная, как начать разговор.
– Что еще у нас случилось плохого? – не глядя на него, протянул я, старательно выводя на бумаге свое имя. Даже кончик языка высунул от усердия.
– Нет такой книги, ваше высочество. Я ее где уже только не искал. Может быть, вы имели в виду не «Император», а «Государь» Макиавелли? – он тяжело вздохнул, поглядывая на меня, продолжая мять свою треуголку, которую снял, когда вошел в комнату. – Или, может быть, автор какой другой не Макиавелли?
– Может быть, – я положил перо на стол и принялся его задумчиво разглядывать. Мне, если честно, было по барабану, как там книга на самом деле называлась, я ляпнул первое, что на ум пришло, даже не слишком понимая смысла сказанного. Но Крамер, как истинный немец, принял все всерьез и вот уже два дня пытался отыскать несуществующую книгу. Так же, как и Бастиан не оставлял попыток выяснить, почему герцог так резко охладел к скрипке. Эти немцы вообще все делали основательно и, если уж и ненавидели, и презирали, то до конца, как Брюммер, например.
Мы, похоже, застряли в Берлине на неопределенное время. Пурга, заставшая нас уже на подъезде к городу, не собиралась успокаиваться. Дороги завалило снегом и кареты просто не могли пройти. Можно было, конечно, не выделываться, и пересесть на возки, вот только лошадям глубокий снег тоже комфорта не доставлял, поэтому Брюммеру, скрипя зубами, пришлось поездку отложить, на то время, пока, хотя бы ветер не стихнет. Меня это решение в общем-то устроило. Пережив ночь с мыслями, которые бродили в голове и не позволяли сомкнуть глаз, я так и не пришел к какому-то определенному выводу, но решение отложить поездку воспринял утром более-менее спокойно.
Ни Брюммер, ни Бернгхольц за эти дни мне на глаза не попадались, что для меня было вполне даже неплохо, да я практически и не выходил из комнаты, решив научиться писать. Это не прикол такой, а вынужденная необходимость, потому что писать пером, и писать ручкой – это две большие разницы. К тому же герцога явно не напрягали чистописанием, потому что мышцы не слишком охотно отзывались на попытки поставить руку, чтобы не изгваздать чернилами абсолютно все вокруг. Хотя, нет худа без добра, я хотя бы узнал, что у меня есть еще как минимум одна запасная рубашка, потому что та, которую я в итоге заляпал, годилась разве что на тряпки. На второй день у меня получилось вывести первые слова. Писал на русском, потому что на немецком мог пока только говорить, да понимать обращенную ко мне речь. На чтение и письмо, как оказалось, оставшихся реакций подкорки не хватило. Точнее, на письмо. Читать с трудом, но получалось. И тут Крамер решил все-таки признаться, что не может обеспечить своего герцога какой-то книжкой.
– Ваше высочество, я не понимаю, вам нужна эта книга, или нет? – Крамер уже устал стоять передо мной, изображая истукана. А я все смотрел на него, прокручивая в голове какую-то мысль, на реализацию которой мне нужны все-ничего – деньги. А денег у меня не было.
Дверь открылась и в комнату вошел Корф. Я даже улыбнулся. Вот, классический пример божественного провидения. У меня денег нет, а вот у барона они наверняка имеются.
– Барон, я рад вас видеть, вы даже не представляете насколько, – Корф смотрел на меня с подозрением. По-моему, ему не понравился мой настрой.