Внуки Сварога
Шрифт:
Утро выдалось пасмурное. Ночью небо заволокло тучами, и пошёл моросящий дождь. Все собрались в столовой, Влад с Димой разожгли камин. За большим окном шумела мокрая тайга. Мелкие частые капли секли по склону холма.
Завтракая за общим столом, Горин принял сообщение Терентьева и объявил его всем. Настроение в столовой поднялось, Татьяна с Глебом заметно обрадовались.
– Наконец-то! – Аня повернулась к Олегу. – А то совсем забегались наши по тайге за всякими придурками.
– Да, утром уже будут здесь, – поддержал её муж.
– А как там наш раненый? – подала голос Татьяна, молодая жена Андрея Касараева, с любопытством глядя на Гришина.
– Вчера в себя пришёл, – неторопливо отвечал Вячеслав. – Пока держится небольшая температура, но это допустимо. Колю антибиотики, чтобы не было заражения. Дал снотворное, так он спал до утра. Совсем не удивился, что привязан. – Врач многозначительно посмотрел на Горина.
– Когда с ним можно пообщаться? – спросил Александр.
– Желательно сегодня его не трогать. Говорить-то он может, но очень слаб. Если всё будет нормально, то завтра.
– Не прикидывается? А то сбежит он у тебя, – усмехнулся Ибрагим.
– У меня не сбежит, – улыбнулся Гришин. – Дам ему добрую таблетку, опять до утра будет спать. Как младенец. Пусть сил набирается.
– Пусть набирается, – с тенью угрозы проговорил Касараев.
За столом повисло напряжение. Как-то многие не задумывались, что ослабленный страшной раной человек может оказаться врагом.
– А что с ним делать, когда выздоровеет? – спросила Лариса.
– Посмотрим. Поговорить надо, – ответил Александр. – Может, отпустим, а может, и придержать придётся.
– Правильно, – кивнул Александр Иванович. – Если что, то в дальней пещере можно подержать. Пока определимся.
После обеда дождь прекратился, но небо оставалось пасмурным. Решили выйти за периметр. Молодёжь отправилась на рыбалку в сопровождении вооружённых Ибрагима и Гришина. Аня, Олег, Андрей и Егор тоже не расставались с карабинами. Горин с отцом пошли проверить хладохранилище. Женщины пошли собирать грибы и ягоды в сопровождении овчарок. Татьяна, Лариса и Алина несли охотничьи ружья. На хуторе остались Оля и Таня Касараевы. Они устроили стирку и попеременно сидели с раненым.
Вечером все дружно раскладывали добычу. Килограмм двадцать свежей рыбы принесли с реки. Женщины вернулись с тяжёлыми корзинами грибов и ягод. Александр Иванович, вернувшись, налаживал антенны, пытаясь поймать сигнал. Ему помогал Руслан, колдуя с ноутбуком. Наконец они поймали чёткую картинку. Работала американская военная новостная станция. Все тут же собрались в столовой и затаили дыхание. Аня с Русланом поочерёдно переводили.
Разграбив города в считанные месяцы, остатки людей подались в леса. Разрозненные и неприспособленные, они быстро теряли цивилизованный облик. Схватки за лучшие места обитания изрядно проредили оставшихся после катастрофы. Гражданская власть исчезла в большинстве стран. Да и сами страны уже не существовали. Держались только Россия, Китай, Германия, Франция, Америка и Япония. Военные брали управление в свои руки, регулировали потоки беженцев, гасили массовые конфликты. Военные специалисты пытались возобновить энергоснабжение, водопровод, канализацию и восстановить производство продовольствия. Всё напрасно. Диктор обречённо передавал информацию в эфир, зная, что слышат его две-три тысячи людей на всей планете.
Затем нашли русскую военную станцию. Ситуация та же. Лишь несколько городов на всей территории ещё боролись. Но напрасно. Не хватало человеческих ресурсов. Паника раскидала остатки населения по всей огромной территории.
Отключив связь, Александр Иванович с грустью посмотрел на собравшихся.
– Восстановится цивилизация ещё не скоро, – констатировал он. – Не одна сотня лет пройдёт. Мы-то пожили, а молодёжь жалко.
– Дедушка, да всё нормально! – отозвался Влад. – Мы живы, вместе и неплохо обустроились. Будем учиться жить дальше.
– В единении с природой, – добавил Вячеслав.
– А цивилизация… Нечего было выбрасывать миллиарды на вооружение и всякую чушь, – добавила Алина. – Ведь за десятки лет знали, что такое может произойти, и никто из правительств и пальцем не пошевелил. Всё нахапаться не могли.
– Да, Саша, как ты нас убедил поехать сюда? – сказал Ибрагим. – Дружище! И как вовремя! Ведь не верил никто.
– Ладно, проехали, – Горин подошёл к Елене Николаевне. – Мама, а угости-ка нас своей знаменитой настоечкой.
– Конечно. Виточка, идём, наберём.
– А мы быстренько на стол соберём. – Алина подмигнула Ларисе.
В комнате заметно оживились. Тут заверещала система безопасности. На мониторе с юга приближались две точки. Ожила рация.
– Свои, – спокойный голос Петра. – Через полчаса открывайте ворота.
– Как быстро так дошли? – удивился Горин.
– Так в ту сторону мы за бродягами плелись. А домой сами, через лес.
Встретив Терентьева с сыном, едва дождавшись пока они искупаются с дороги, накрыли шикарный стол. Рассказали о новостях в мире, внимательно выслушали рассказ Петра. Вообще удивительно, как собравшиеся люди уважительно и внимательно относились друг к другу. Ведь за одним столом сидели двадцать три человека. А разговор шёл плавный, доброжелательный.
Весь следующий день посвятили бане. Топили с утра и до самого вечера. Группы поочерёдно сменялись в парной, от ледяной ванны на холме стоял весёлый ор. К вечеру все скрипели от чистоты. Спать легли рано. Лишь Александр, Гришин, Пётр и Ибрагим пошли в комнату к раненому. Предстоял серьёзный разговор.
Больной приподнялся на локте, увидев такую делегацию. Вячеслав молча посчитал пульс на его руке, заглянул в глаза и кивнул Горину.
– Я – Александр Горин, – представился сам, и затем представил своих друзей.
– Рязань, – раненый поперхнулся. – Простите. Котов Матвей.
– Давай, Матвей, договоримся, – продолжил Горин. – Расскажи о себе сам, без наводящих вопросов. Желательно правду – так нам легче будет решить твою дальнейшую судьбу.
– Хорошо. Только один вопрос: вы кто?
– Мы люди, выжившие вместе и собравшиеся жить дальше тоже вместе, – ответил Гришин.
– Спасибо, доктор. Тогда слушайте.
Матвей рассказывал о себе долго. И про военное училище, и про службу, и про тюрьму. И про всё дальнейшее. И говорил правду. Он чувствовал, что с этими людьми должен быть откровенен. Слушали его напряжённо, не перебивая. Лишь изредка друзья обменивались взглядами.