Внуки Сварога
Шрифт:
Кто не согласен жить по этим правилам – могут уходить. Только уйти должны завтра, до обеда.
Горин перевёл дух и внимательно посмотрел на собравшихся людей. Они стояли, освещённые подрагивающим светом большого костра, внимательно слушая. Многие согласно кивали головами.
– Что вы о себе возомнили, гады? – послышался хриплый голос с земли. – Какого вы тут распоряжаетесь?!
Горин повернулся на голос. Один из пленников злобно сверкал глазами, тщетно пытаясь приподняться с земли.
– Тебе, гниде, не понять! – прошипел Александр, наклонившись к нему.
– По праву сильного и справедливого, – добавил Котов. – Бич для таких уродов, как вы, возомнивших себя круче звёзд. И сдохнешь ты сегодня, слабый и оплёванный.
– Сейчас прошу убрать детей, – Александр вновь повернулся к толпе. – Этих нелюдей сейчас мы казним. И так будет всегда. И пусть все помнят этот день.
Алина, Лариса, Виктория и Татьяна во все глаза смотрели на Горина. В этом взгляде была боль. К женщинам подошли Касараев с Терентьевым.
– Так надо, – тихим, но твёрдым голосом пояснил Ибрагим. – Этим актом мы спасаем многие жизни и судьбы далеко впереди.
– Тем более, этим тварям просто нельзя жить, – Пётр злобно скрипнул зубами.
Толпа замерла. Терентьев и Ибрагим подтащили подвывающие тела к костру. Поставили на колени перед народом и удерживали за воротники. Горин и Котов стали между ними.
– Воровство. Грабёж. Избиения. Похищение человека. Попытка изнасилования, – Горин буквально выплёвывал обвинения. – После неоднократных предупреждений. Приговариваются к смертной казни.
Тишина повисла над подворьем. Трещал костёр. Всхлипывали и без сил подвывали обвиняемые. Многие опустили головы или отворачивались.
– Смотреть всем! – рассердился Горин. – Это не балаган, это исполнение приговора! Чтобы никому в голову не взбрело нарушать правила! Смотреть всем!
Люди повернули головы к костру. Котов взял двустволку у Терентьева и остановился на расстоянии пяти шагов от стоящих на коленях преступников. Внимательно посмотрел им в глаза. И, вскинув ружье, выстрелил дуплетом. Дёрнулись головы, и мёртвые тела упали на землю.
– Приговор в исполнение приведён, – повернулся к Горину побледневший Котов.
– Васильев. Организуй захоронение сегодня же ночью, – распорядился Александр и, круто повернувшись, тяжело пошёл на холм. За ним потянулись жена и друзья.
В эту ночь они крепко пили, сидя под навесом у журчащего ручья. И говорили, обсуждая новый порядок, который придётся вводить в поселении.
С последних дней ноября ударили морозы, и Пётр сказал, что беженцев больше не будет. Он оказался прав – больше ни одного человека не пришло. Истощённым, неприспособленным людям зимой в тайге не выжить. Связь с внешним миром прервалась. Как Александр Иванович с Владом и Русланом ни пытались настроить антенны, сигнал больше не появлялся.
Долгими зимними днями хуторяне проводили практически весь день вместе, в зале возле камина. Выходили гулять, спускались вниз к поселенцам, общались. Пётр научил молодёжь делать лыжи и правильно ходить на них по лесу. Смастерили несколько десятков пар и ежедневно тренировались. Приближался Новый Год.
– Папа, что будем с ёлкой делать? – спросила Аня за неделю до праздника. – Без ёлки это не Новый Год.
– Предлагаю в лесу нарядить, – за Горина ответил Пётр, сидевший рядом за столом. – А дом украсим хвоей.
– Принято, – согласился Александр.
Невысокая, пышная и красивая ель нашлась сразу за бараком. Каждый украшал её на свой вкус. Желающие оказались практически все. Кто красил и вешал шишки, другие цепляли пёстрые ленты. Под руку шло всё.
– Черт знает что получилось! – с досадой воскликнула Лариса, глядя на разномастные украшения. – Веток не видно!
И, собрав детей, разобрала и вновь украсила лесную красавицу. Получилось великолепно. Затем нарезали хвою и украсили дома изнутри. Настроение было праздничное.
Утром тридцать первого декабря, хуторяне спустились вниз и поздравили поселенцев. Пили чай с вареньем, подарили детям изготовленные Петром санки. Вернувшись домой, до вечера парились в бане.
– Не будем нарушать традиции! – ещё утром воскликнул Гришин, и жарко растопил с сыновьями каменку.
С удовольствием женщины накрыли праздничный стол, красиво сервировали. Елена Николаевна принесла свою замечательную настойку. Влад принёс музыкальный центр и поставил диск. Проводили старый год. Немного взгрустнули, вспоминая прошлую, другую жизнь. Встретили Новый, две тысячи тридцать первый год. Стреляли в двенадцать из ружей. Говорили замечательные тосты. Танцевали. Выходили на подворье, бросались снежками, катались на санках. Отрывались все: и взрослые и молодёжь, сбрасывая напряжение последних месяцев.
– Какие мы молодцы! – с гордостью говорила утром Аня. – Кто бы мог подумать, что мы так чудесно устроимся!
– И устроили ещё несколько десятков человек! – добавил Олег.
До Рождества все отдыхали, а потом Терентьев с Котовым засобирались в дорогу. Планировали разведать военную базу. Тщательно подобрали одежду и снаряжение. Взяли палатку и спальные мешки. Запас тушёного мяса и вяленой рыбы, сухари, крупу, соль, чай, настойку. Утром проверили ружья, вышли на подворье, надели рюкзаки и встали на лыжи. Провожали все. Желали удачи. Игорь с Глебом открыли ворота и два лыжника ловко спустились с холма.
Поселенцы с удивлением смотрели в мутные окна на проходивших мимо тяжело снаряжённых мужчин. Пётр с Матвеем миновали заснеженное поле, и, выравнивая дыхание, пошли на восток. Умело сделанные лыжи не давали ногам провалиться в снег и отлично скользили. Через несколько километров Матвей дал знак Петру остановиться.
– Сильно утеплился, – пояснил он, сняв куртку и свитер, спрятал последний в рюкзак. С его водолазки шёл пар.
– Надевай куртку быстрее, – поторопил его охотник. – Мороз сегодня за двадцать.