Внутренности жизни
Шрифт:
– Щас, дайте нары оформить, да пожитки скинуть. Начальник белье выдает?
– А то! Она у нас баба серьезная, но справедливая. Мне уссатый- полосатый заменила и водяры пару пузырей продала. Сразу видно- сотрудник с понятием. Слушай, Василий, а сколько мы тут стоим?
– Ну, еще минут 10, это точно.
– Ладно, Симон,– сказал Кислый – пойдем проветримся и покурим заодно.
Мужики встали и, захватив со стола, пачку ****омора, скрылись за поворотом.
Бабка мрачно тупила на соседней полке. Разобравшись с вещами, я улегся на свое место. В такой ответственный момент мне нужно было срочно сделать выбор, бухать или не бухать? Вот в чем вопрос. Если бухать, то до упора. Такие попутчики, однозначно, имеют стальную закалку, чего не скажешь обо мне. Оставалось только одно- качественно косить. Ребята тут конкретные, поэтому аргумент нужно
– Слышь, донеслось со спины, – а ты че как петух на жердочку взгромоздился и ютишься как не родной? Давай-ка не отбивайся от коллектива. После перекура нужно накатить по стошке.
Мужики приземлились на свои места и Кислый потянулся за бутылкой.
– Какой вопрос- сказал я сползая со второй полки.
– Только мне водку нельзя. Я с вами пивка поцежу.
– Это как так нельзя?– возмутился Кислый, держа бутылку наготове.
– Че, закодированный?
– Нет, если бы был подшитый то и пиво тоже нельзя. У меня другая засада. Давайте накатим и я расскажу.
Мужики молча выпили беленькой, а я из горла стал цедить «Запасную почку».
– Так вот, на прошлой неделе мы с пацанами решили культурно глянуть футбол как наши с гланданцами играть будут. Ну сняли баню с метровым плазменным телеком, набрали бухла. Естественно вызвали сисястых инфузорий-туфелек, причем для азарта трех наших и трех недергландских. Кого трахать будем решал футбольный поединок. Попарились, накатили для рывка и в напряге уставились в телек. Сидим и потеем. И вот когда наши заколотили им гол, мы на радостях стали дуплить иностранную чувырлу по полной программе. Немного погодя траурно пришлось и нашу отпереть. Второй тайм все были напряжены до предела: мы болели за своих, а телки за себя. И тут к концу игры наши заколачивают такого красавца, что мы хватаем вторую гландушку и просто разрываем ее на куски. Счастье переполняет всех. Но никто не мог даже предположить, что через 3 минуты залетит третий гол и закончится игра в нашу пользу. В этот момент происходит невероятное: наши трепонемы хватают оставшуюся чмару и трахают ее так, как наши герои-освободители натянули в бункере Адольфа Гиблого в 45м году. Если бы у этой клуши был под рукой пистолет, она бы точно застрелилась.
После игры мы на радостях в усмерть набухались, нашим бабам выписали премиальные, а этим вражинам на жопах выкололи родной пролетарский герб: совок и лопату и дружно отрубились. Наступает утро, вся страна просто счастлива, жить хочется и всех обнимать и целовать как на 9ое мая. В таком экстазе я пробыл три дня. А потом, случилось нечто. Пошел я как-то отлить, обычная процедура, но ощущение было такое, что ссу я кипятком. Боль дикая, глаза на лоб лезут. В этот момент я стал ходить в сортир как в атаку с криком «Ура!», типа Мокросова у белого дзота – стою и ору. От такого прихода я аж вспотел. Беру трубу, звоню братве, а у них та же песня. Решили встретиться в футбольном баре «Конкретные мячи». И чего оказалось? Не я один такой раненый в дюбель боец оказался. Эта участь постигла всех футбольных болельщиков нашего района, кто реально болел за полуфинал вместе с ихними шмарами. Вот тут, как вы понимаете, стал назревать военный конфликт с геноцидом всех жителей этой паскудной страны. Прямо в баре пацаны стали звонить по борделям, да вот только все эти твари уже давно сидели в своих Недергландах и злобно хихикали по такой подлой мести. Пацаны стали горевать, но хозяин клуба решил поднять нам настроение. Он поставил запись победоносной игры. Мы опять ужрались пива и каждый гол отмечали в сортире. С дикой болью и криками мы ссали на флаг наших подлых врагов. Вот так мы поболели за родную команду, а потом всей гурьбой сдались докторам. Доблестные медики прописали нам лечение и сухой закон, так как иначе хер не встанет.
– Да- сказал Кислый наливая доверху два граненных стакана,– давайте братаны выпьем за победу и патриотизм.
Услышав такой тост, все встали и, не закусывая мужики накатили по 250, а я пригубил пивка.
– Василий, ты- герой отечества и тебе полагается выдать орден и пожизненную пенсию как коричненобыльцу.
– Нет, ребята, мне за наших жизни собственной не жаль. Я скажу – не нужен орден, а согласен на медаль.
– Ну ты завернул, хотя мне кажется медаль, это как минимум.
– Ага, – сказал Кислому Симон – так вот ты ему в Харкале и скажешь, когда он с Плющенко рамсить будет по другому международному конфликту. Может быть разозлится? И вообще, пора всех уродов с говном смешать и растереть, чтоб знали на кого хвост подняли.
– Пацаны, а вы че, на президентский сходняк что-ли едете?
– Конечно, а ты как будто не туда же? Там сейчас такой кусок делить будут, что на пол союза вонь поднимется. Вот и слетаются, все кому не лень. Поэтому рамсить придется конкретно. Своё родное никому не дадим, тем более натур продуктом.
– Эти жопорожцы всегда на халяву всех разводили- продолжал Симон,– такой уж народ. По этому поводу я мудрость древнюю слышал: когда лактобациллы родились, стафилококки прослезились.
– Ну я, допустим, не антисемит. Но все стафилококки, хитро выграбленные, поэтому и нарываются.– зафилосовствовал Кислый.
– Да ты посмотри какие они все дрыщи- не унимался Симон.
– Их натягивали везде и всегда. Вот только, жить захочешь- всех разрулишь, если боец некудышний. Это мы с тобой, Кислый, мастера по физической культуре. А им очком все косяки прочухивать нужно, поэтому предлагаю выпить за ученого Дарлина.
– Допились! Ты это любезный намекаешь, что все произошли от амебы и, типа, все родственники?
– Нет, – это все херня,– стал объяснять Кислый, – главное что в эволюции есть естественный отбор. Кто сумел выжить – тот и красавчик, а все остальные лохи фаршмачные.
– Эк тебя понесло. Ну, давай, наливай.
Поезд монотонно наяривал по одинаковому ландшафту. Что происходило внутри или снаружи, не имело никакого значения. Своих попутчиков я оповестил, что меня рубят колеса, которые прописал доктор, в связи с чем благополучно отлетел в мир иной на своей второй полке.
Разрезая спинным плавником гребни голубых волн я плыл по бескрайним просторам увеличивая скорость и пуская фонтанчики через нос. Я мчался без какой либо цели, просто кайфовал от движения. Иногда было прикольно вылететь над водой, переходя из одной окружающей среды в другую. Одна была мягкая, вязкая женщина, которая постоянно обнимала меня. Эти объятья были то ласково-материнскими, то страстно- эротическими. Она всегда желала обладать мной и ласкать меня. Когда же я покидал ее, она сильно ревновала, хотя знала что исчез я всего лишь на миг в совершенно другой мир. Он же был очень переменчивым: то ровный спокойный, то буйный холодный. Его особенностью была свобода. Я мог находиться в нем сколько захочу или смогу. Он меня не держал. Не держал, потому что уважал мою свободу, даже в собственной слабости и тяжести. Иногда он меня учил летать и наблюдал за достижениями все выше и дольше зависать в нем. Иногда просто позволял мне шалить, когда сам был занят чем-то мне непонятным. Каждый из нас получал удовольствие от таких гостеприимных взаимоотношений. А потом я снова возвращался к своей женщине, которая одиноко томилась в ожиданиях и ревностных тревогах. Иногда она устраивала скандалы, по поводу моих походов налево, не понимая, что есть совершенно другой мир, который не претендует, да и не желает обладать мной. Она хватала меня в свои объятья и тянула на самую глубину в надежде, что я забуду всё и навсегда буду только её. Как же сильно она меня любит! Или может ужасно боится остаться одной? Не знаю и не понимаю. Просто живу. Ведь это моя Родина. Только для жизни в ней нужно постоянно от нее уходить, чтобы сделать новый вдох и вернуться обратно к ней. Я не смогу жить полностью не с ней и не с ним. Я из тех, кто всю свою жизнь куда то уходит, оставляя всех, кто мгновение назад был рядом. Постоянная смена различных реальностей, позволяет мне жить и плыть дальше. Вся моя жизнь в этих мгновениях, и там все по-другому. Вот и сейчас я нырял и взлетал: заигрывал со своей женщиной и хвастался полетами своему другу. Между ними всегда была четкая граница нейтралитета, хотя она не выдерживала и доходило до штормов с вихрями, но от этого ничего не менялось. Ничего. Просто бывают такие моменты, когда нужно разрядиться и они начинают свои разборки, а я как обычно, плыву между ними. Вначале я пытался их успокоить, но потом понял, что они кайфуют когда ругаются. Ну что же, поглядеть на демонстрацию сил двух стихий очень даже интересно, хоть и опасно. Только чего мне пугаться? Разве что в порыве гнева зашибут меня не заметив? Впрочем, они очень красивые и любимые в любом проявлении, а поэтому какой толк на них обижаться и винить их в том, что они своими чувствами случайно навредят мне. Надо же уважать их личную жизнь и если есть желание подглядеть за ними, то делать это следует тихонько, а не лезть с барабаном поперек борозды и орать чтобы все построились, потому что я пришел. Какая глупость думать, что все крутится вокруг меня, и я являюсь самым главным центром? Я просто балансирую на грани двух абсолютно разных миров, которые никогда моими не будут. Никогда. А может быть они всегда мои? Может быть. Только не по отдельности, а вместе. Возможно, хотя сейчас я был поглощен самим собой. Я изучал собственные чувства и возможности, загорая в полете и играя мышцами в воде.