Внутренняя война. Том 1
Шрифт:
Но из трёх дочерей только принцессе Эстии было приказано находиться рядом с отцом, только она должна была сидеть по левую руку от короля Смегина, когда тот будет приветствовать генерала Форгайла.
Мать Эстии, королева Амики, не проявила любопытства к вычищенному до блеска и разукрашенному тронному залу, она уже видела его таким в день своей свадьбы. От природы легкомысленная, она не изъявляла желания участвовать в важных мероприятиях и никогда не обращалась с просьбой об этом к мужу. Хотя, возможно, королеве просто не особенно-то нравился её муж. А вот наряжать дочерей ей, наоборот, нравилось,
Когда Эстия входила в тронный зал, её не заботило, как она выглядит. Принцесса не думала прельстить кого-то из знакомых мужчин или обратить на себя внимание. Эти мысли не посещали её наивную головку, когда она занимала своё место рядом с королём Смегином. Жемчуга, румяна и платье – всё это было так ничтожно по сравнению с тем, что она сидела подле отца. Церемониймейстер провозгласил имя генерала Форгайла и следом – именно тогда принцесса узнала, что увидит сейчас первого в своей жизни беллегерца.
Принц Бифальт, старший сын и наследник Аббатора, короля Беллегера.
Первое, что почувствовала Эстия, было отвращение, за ним – негодование: так же отреагировали и те немногие придворные, чиновники и почётные гвардейцы, которых король Смегин собрал в тронном зале по случаю прибытия генерала. Принцесса была в ярости: какой-то беллегерец посмел войти в этот зал – и ему позволили! «Ярость» – слишком простое слово, чтобы передать весь её ужас и всё отвращение, ведь этот беллегерец оказался потомком презренного короля Бригина, виновного в убийстве Малори, которая из-за него так и не успела занять место королевы Амики.
Пока генерал Форгайл и принц подходили к королю Смегину, тот успел подняться с трона. Властитель Амики не отличался ни ростом, ни силой, но где бы он ни появлялся, даже в таком высоком и просторном тронном зале, он сразу приковывал к себе взгляды. Этот человек славился своей надменностью, ядовитым сарказмом, был скор на гнев и не медлил с наказанием для тех, кто служил причиной этого гнева. Был он также и хитёр. Принцесса Эстия за проведённое с ним наедине время поняла, что отец проницателен, его внезапно посещали настолько глубокие мысли, что принцессе приходилось напрягать все свои способности, чтобы успевать следить за их течением. Теперь же, поднявшись с трона, король, хоть и был низкого роста, выглядел столь величественно, что возвышался и над генералом своей почётной гвардии, и над сыном своего заклятого врага.
Лицо генерала Форгайла было похоже на пустую грифельную доску: на нём не отражалась ни одна мысль, ни одно чувство. Но в глазах его принцесса Эстия разглядела целую бурю чувств: страх, ярость, стыд, даже чувство вины – а возможно, и безрассудную надежду. Генерал улучил время, чтобы предстать пред королём в лучшем виде: смыл с себя грязь и пот трудного путешествия, переоделся в чистую одежду. Козлиная бородка и усы его были теперь навощены и вместе с оранжевой налобной повязкой подчёркивали нежный оттенок его кожи, наследие крови. На бедре, в ножнах того же цвета, что и повязка, висел наготове меч. Через плечо была перекинута лямка потрёпанной походной сумки.
Принц Бифальт, войдя в тронный зал, сбросил с себя плащ с капюшоном, скрывавший его до этого. Он прошёл вперёд бок о бок с генералом Форгайлом, словно пред королём Смегином они были равны. Когда же принц приблизился, принцесса Эстия заметила, что и он тоже привёл себя в порядок. В числе прочего она разглядела следы шрамов на лице принца, коротко подстриженную бородку. Принцесса знала из своих книг, что он был не более чем на восемь лет старше её самой, но если её баловали всё это время, жизнь принца была полна трудностей, он был знаком с лишениями, отмечен шрамами. И выглядел лет на десять старше своего возраста.
Кроме того, принцесса Эстия узнала изображение осаждённого орла на нагруднике принца – эмблему беллегерского воина. От этого дыхание её участилось, сердце забилось сильнее. Отвратительно! Этот знак, это лицо свидетельствовали о том, что принц сражался и убивал. От его рук умирали амиканцы.
И всё же нагрудник был не более чем внешним атрибутом войны. В тронный зал принц вошёл безоружным: без меча, без кинжала, без лука и стрел. Даже без своего ружья.
Его ружьё…
Когда Эстия поняла, что принц безоружен, ей не нужно было вспоминать о храбрости генерала Форгайла, его верности и уме, чтобы поверить: принц Бифальт появился здесь не с целью напасть на короля Смегина. Нет, даже не для того, чтобы угрожать ему. У Беллегера осталось не больше магии, чем у Амики. Сын короля Аббатора был беспомощен, как любой, кто находится в тронном зале, полном врагов.
Он пришёл сюда не за кровью. У принца были другие цели.
Но дочь короля Смегина не могла придумать, какие.
До сих пор принц не бросил на неё ни одного взгляда. Стоя рядом с генералом Форгайлом в двадцати шагах от её отца, принц прямо смотрел в глаза своему врагу – королю Смегину, который больше любого амиканца желал уничтожения Беллегера.
Король не обращал внимания на принца. Сжав кулаки, он глядел только на генерала Форгайла, словно тот пришёл один. Пока генерал приветствовал его амиканским поклоном, дотронувшись ладонями до лба, а потом разведя руки в стороны, король Смегин не произнёс ни слова, а все те, кого король собрал в зале, чтобы они стали свидетелями встречи, боялись даже дышать. Но вот король заговорил:
– Генерал Эннис Форгайл, – слова его звучали угрожающе. – Почему ты не зарубил эту беллегерскую скотину?
Принц Бифальт не поклонился в знак приветствия. Что бы он ни чувствовал, он держал это при себе.
– Ваше Величество, – ответил генерал с достойным уважения спокойствием, – я дал ему своё слово.
– Ваше слово? – съязвил в ответ король. – Ваше слово? Оно не принадлежит вам, чтобы распоряжаться им. Оно моё.