Внутренняя Жизнь
Шрифт:
Это сознание, широкое, как море, "центр которого везде, а окружность нигде" — великий и блистательный факт; но когда человек достигает его, ему кажется, что его сознание вовсе и не было его собственным, а было лишь сиянием через него божественной силы, мудрости и любви, и этот поразительный факт он начинает осознавать лишь теперь. Истина в том, что то, что обычно разумеется под индивидуальностью — лишь иллюзия, и таковая никогда не существовала. Но всё самое лучшее и благородное, что было в этой идее, сохраняется и на стадии адепта, и за ней — даже в царстве великих планетных духов, поскольку они несомненно являются индивидуальностями, хотя и столь могущественными, что находятся за пределами наших способностей представления.
Хотя моя попытка заранее обречена на неудачу, позвольте мне попытаться дать вам хотя бы малейшее представление о том опыте, который некоторые из нас пережили в связи с этим возвышенным планом. Прежде чем мы
Постарайтесь представить вселенную наполненной безмерным потоком живого света и из него состоящей, с силой жизни и блаженства в ней за пределами всякого описания, в сто тысяч раз превосходящей величайшее блаженство небес. Поначалу не ощущаешь ничего, кроме блаженства; не видишь ничего, кроме интенсивности света; но постепенно начинаешь осознавать, что даже в этом ослепительном свете есть более яркие места — как бы ядра, построенные из света, поскольку там нет ничего, кроме света. И всё же каким-то образом свет в них сияет ещё ярче и обретает новое качество, позволяющее ему восприниматься на других, низших планах, которые без этого бы оказались совершенно за пределами способности почувствовать эту лучезарность. Постепенно начинаешь сознавать, что эти дополнительные солнца и есть Великие — планетные духи, великие ангелы, божества кармы, будды, христы и учителя, и что через них свет и жизнь проистекают на низшие планы. Постепенно, понемногу, больше осваиваясь с этой поразительной реальностью, мы начинаем видеть, что и мы, да, даже мы, в более низком смысле, являемся фокусами в этой космической схеме, и что через нас тоже, на более низком уровне, свет и жизнь текут к тем, кто ещё дальше — не от него, поскольку все мы его части, и нигде нет ничего иного, — но от осознания его, его понимания и его переживания.
Если мы можем увидеть и уяснить хоть немного из этого великолепия, то можем в некоторой мере и отразить его к другим, кому посчастливилось меньше. Этот свет светит для каждого, и он — единственная реальность; и всё же люди своим невежеством и своими дурацкими действиями так отсекают себя, что не могут его видеть. Точно так же и солнце заливает весь мир светом, но люди всё же могут спрятаться в пещерах и подвалах, где свет не может быть виден. И так же как зеркало, правильно установленное у входа в такую пещеру или подвал, может позволить тем, кто внутри, воспользоваться, хотя бы в некоторой мере, преимуществами света, так и мы, когда видим свет, отражаем его для тех, кто поставил себя в такое положение, что не может воспринимать его непосредственно.
Никакие доступные нам слова не передадут и малейшего представления о подобном переживании, поскольку всё, с чем знакомы наши умы, исчезает ещё задолго до достижения этого уровня. Конечно же, и на этом уровне у духа есть некоторая оболочка, но описать её невозможно никакими словами. В некотором смысле кажется, что это как бы атом, а в другом — что это целый план. Каждый человек — это центр сознания, и потому должен занимать какое-то положение; могут сказать, что этот фокус в потоке жизни логоса должен быть в том или ином месте. И всё же чувствуешь, что ты — это весь план и можешь сфокусироваться где угодно, и где бы ни происходило излияние этой силы, там для неё и оболочка. И всё же человек ещё вполне ощущает себя, хотя он — гораздо больше, чем "я", и он может также различать и других. Он с полной уверенностью может узнать известных ему Великих, хотя скорее по инстинктивному чувству, чем по сходству с чем-либо ранее знакомым, но если он сфокусирует сознание на одном из них, то получит эффект человеческой формы, знакомой ему по аугоэйду, находящемуся двумя планами ниже.
Тройственный дух
Ясно, что все монады — это центры силы в логосе, и всё же у каждой есть собственная, ярковыраженная индивидуальность. У среднего человека монада находится лишь в малом соприкосновении с его "я" и низшей личностью, которые в некоторой мере являются её выражениями. С самого начала она знает, какова цель её эволюции и в общем представляет её ход, но пока та её часть, что выражает себя в "я", не достигнет довольно высокой стадии, она вряд ли сознаёт подробности тутошней жизни или проявляет к ним какой-то интерес. Похоже, что на этой стадии она не знакома и с другими монадами, а покоится в неописуемом блаженстве без всякого активного сознания окружающего. Однако, по мере эволюции, она полнее узнаёт материю более низкого плана, и наконец, полностью берёт её в свои руки. На этой стадии она знает и себя, и других, и её голос внутри нас становится Голосом Безмолвия. На разных стадиях этот голос для нас различен. Сейчас, для нас, находящихся в этом низшем сознании, это голос нашего "я"; когда мы отождествим себя с "я", это будет голос духа; когда мы достигнем духа, это будет голос монады; а когда в отдалённом будущем мы полностью отождествимся и с монадой, это уже будет голос логоса. Но в любом случае, прежде чем можно будет услышать голос высшего, нам нужно подчинить низшее и подняться над ним.
Монада постоянно обитает на втором плане природы, монадическом, а спускаясь на третий, план нирваны, проявляет себя в виде тройственного духа. Этот тройственный дух — отражение, или, вернее, выражение логоса, проявляющегося в нашем ряде планов. Первое проявление логоса на высшем из наших планов также тройственно. В первом из трёх своих аспектов он не проявляется ни на каком плане, кроме высшего. Во втором аспекте он спускается на второй план и создаёт вокруг себя одеяние из его материи, таким образом создавая совершенно особое своё выражение. В третьем аспекте он спускается на верхнюю часть третьего плана, и собирает вокруг себя материю этого уровня, тем создавая себе третье проявление. Это и есть "три лица Бога", о которых учит нас христианство, говоря в символе веры Афанасия, что мы должны поклоняться "одному Богу в троице и троице в одном, не смешивая эти лица, но и не разделяя их по сути". То есть, никогда не путая работу и функции этих трёх отдельных проявлений, каждое из которых происходит на своём плане, мы всё же ни на мгновение не должны забывать о вечном единстве той сути, что стоит за всеми ими на том высшем плане, где все три едины.
Точное повторение этого процесса имеет место и в случае человека, который поистине создан по образу божию. На третьем плане дух тройственен, и первое из его проявлений ниже этого уровня не спускается. Второе проявление спускается на одну ступень, то есть на четвёртый план, и облекается в его материю; и тогда мы называем это буддхи. Как и в предыдущем случае, третий аспект спускается уже на два плана, и заключает себя в материю высшего уровня ментального плана, и это мы называем манасом. Эту-то троицу, атма-буддхи-манас, проявляющуюся в каузальном теле, мы и назывем эго или "я".
Никогда не забывайте, что "я" — это не только манас, но духовная триада. На нынешней стадии эволюции оно покоится в каузальном теле на высших уровнях ментального плана, но по мере его дальнейшего движения его сознание будет сосредоточено на буддхическом плане, а далее, по достижении адептства, на нирваническом. Но не следует полагать, что при этом дальнейшем развитии манас будет утерян. Когда "я" выйдет на буддхический план, оно возьмёт с собой и манас, выведя его в то выражение манаса на буддхическом плане, которое существовало всегда, но не было до сих пор вполне оживлено. Аналогично, когда оно выведет себя на нирванический план, манас и буддхи будут существовать в нём в столь же полной мере, как и всегда, так что тройственный дух уже на собственном плане окажется в полном проявлении, во всех своих трёх аспектах. Потому на самом деле дух семеричен, ведь он тройственен на своём собственном плане, двойственен на буддхическом и единичен на ментальном, а единство, являющееся его синтезом, даёт семь. И хотя он удаляется снова в высшее, он сохраняет определённость низшего.
Вероятно, это имела в виду Е. П. Блаватская, говоря об аурическом яйце, но она окружила эту идею большой тайной, так что похоже, что она была связана каким-то обетом и не могла писать об этом свободно. Она никогда не говорила о тройственном духе ясно, но, очевидно, старалась передать идею, прямо не выражая её, ведь она делала упор на том, что как астральный план можно считать отражением буддхического, так и о физическом можно сказать, что это отражение нирванического, и ещё больше она подчёркивала тот факт, что на физическом плане у человека как бы три тела или проводника, и чтобы всё сходилось, делила физическое тело человека на две части, плотную и эфирную, добавляя в качестве третьего принципа текущую через них жизненность (прану). Но поскольку эта жизненность есть на всех планах, и из неё можно прекрасно сделать дополнительные принципы и на астральном, и на ментальном плане, точно так же как и на физическом, то мне представляется, что у Блаватской были особые причины для такого особенного деления, и возможно, это было желание указать на тройственный дух, прямо его не упоминая. Г-жа Безант, кажется, говорила, что говоря об аурическом яйце Блаватская имела в веду четыре постоянных атома, обёрнутые в материю нирванического плана.
Буддхическое сознание
Человек эгоистичный не может функционировать на буддхическом плане; ведь сама суть этого плана — сопереживание и полное понимание, что исключает эгоизм. Человек не может развить буддхическое тело, пока не покорил низшие планы. Между астральным и буддхическим есть тесная связь, ведь первое некоторым образом является отражением второго, но из этого не следует полагать, что не развив промежуточных проводников, человек может перепрыгнуть из астрального сознания в буддхическое.