Внутри мафии

Наст Алексей

– Сергей? – спросил лысый.

– Да, – машинально отозвался Баринов, ожидая самого плохого.

Лысак полез в свой внутренний карман, извлек бумажник Сергея, подозрительно распухший, и тоже бросил на журнальный столик.

– Я Вазелин. – Визитер сделал ударение на среднем слоге, и Сергей понял, что Вазелин – не прозвище авторитета, данное за некую черту характера, а природная фамилия, которую все произносили неправильно, словно название крема. Хотя дела это не меняло.

«Точно убьют», – понял Сергей…

* * *

Георгий Петров, или просто Жора, родился в Самарканде, в те тихие сытые времена, когда Узбекистан назывался Узбекской Советской Социалистической Республикой

и входил в состав огромного государства под названием СССР. Мать Жоры была русской женщиной, попавшей в Самарканд по распределению после института, отец тоже русский, но местный, проживший в Средней Азии безвылазно и считавший себя больше узбеком, чем сами узбеки. Мусульманской веры он не принимал, но уклад жизни в семье поддерживал в сугубо азиатском духе. Жора был шестым ребенком в бедной семье, в жизни ни ему, ни его братьям и сестрам ничего путного не светило, так как в Узбекистане усиленно продвигались наверх лишь настоящие национальные кадры. И как бы отец ни старался сделать детей узбеками, для всех вокруг они были русскими. Детей в семье прибывало с каждым годом, так как отец исповедовал патриархальные правила – узбекская семья должна быть большой. Ютиться в глинобитной мазанке, считавшейся домом, было адом – дети вырастали и спешили улизнуть в большой мир – в Россию или хотя бы в Казахстан. А там уже свирепствовали лихие девяностые, разделившие людей на бандитов и лохов. «Простых» заставляли работать почти бесплатно, всячески притесняли и обижали, но все-таки это была цивилизация – при определенной пронырливости можно было пристроиться, как-то жить.

Старшие сестры Жоры начинали самостоятельный путь продавцами на барахолках, за копейки простаивая от зари до зари и в зной и в стужу над хозяйским товаром, частенько не брезгуя подрабатывать проституцией, после выходили замуж за обычных простаков и рожали детей, продолжая подрабатывать нижним местом, чтобы не пухнуть с голоду, пока новая Россия уверенными шагами продвигалась к светлому капиталистическому будущему. Братья Жоры устраивались копать землю, воровали, дрались, бомжевали. Но лихие девяностые подошли к концу.

Жора Петров ринулся в жизнь, имея в голове конкретную цель – раздобыть российское гражданство и стать богатым и счастливым. Он начал сколачивать капитал, не брезгуя ничем: организовывал рандеву любителям молоденьких мальчиков, торговал наркотой у школ, доносил силовикам на друзей за мизерное вознаграждение, мало ел и копил, копил, копил. Вырос он высоким, поджарым и злым на весь мир молодым волком.

Преступный мир затягивал Жору все глубже в бездонный холодный омут. Помимо гоп-стопов и банального воровства, Жора приторговывал наркотой у студенческих общежитий. Хозяева-наркодельцы требовали увеличения выручки, не раз били. Жора вынужден был пойти на риск, предлагая пакетики с героином все новым и новым клиентам. Однажды у него купил героин законспирированный агент безопасности. В следственном изоляторе отдела по борьбе с наркоторговлей Жору Петрова выявили, несмотря на славянскую наружность, как скрытого иммигранта из уже независимого Узбекистана. Его заперли в отстойник с негодяями, авантюристами и бродягами, пробравшимися в Россию из Средней Азии. Через трое суток предстояла принудительная депортация. Жору и еще трех отпетых бандюг в Узбекистане ждала тюрьма с ее лютыми азиатскими порядками. На историческую родину задержанные совершенно не стремились, потому решили бежать – разобрав ночью деревянный потолок сарая-отстойника, четверка бросилась в темноту. Пули охранников уложили двоих наповал.

Жора и сорокалетний контрабандист Сева Густ скрылись.

Трое суток они отлеживались в притоне у городской свалки.

Когда облава улеглась, Густ собрался пробираться в Приуралье, где у него были покровители, которым он возил афганский героин в обмен на камешки (необработанные изумруды).

Жора уговорил Густа не бросать его, а взять с собой и замолвить словечко перед «начальством». Густ согласился, но за это всю ночь жадно насиловал Жору, утоляя свою извращенную похоть.

«Когда-нибудь я убью тебя», – решил Георгий.

В Приуралье они пробрались с огромным трудом, избегая дорожных постов ГИБДД и шарахаясь от всех встречных в форме УВД.

«Большие люди», на которых работал Густ, расспросив Жору о его прежнем житье-бытье, милостиво оставили парня в своей организации.

Два года он был курьером, жил на съемных квартирах, питался чем придется и беспрекословно выполнял любые приказы. Однажды, когда резиновая лодка перевернулась и чемоданчик с грузом наркоты ушел на дно, Жора, наплевав на ледяную воду, нырял и нырял, рискуя жизнью, пока не поднял драгоценную «почту».

Убедившись в способностях молодого человека, боссы снабдили его купленным российским паспортом и на транспортном самолете с грузом отправили в Степной край. Жора не просто сопровождал груз бытовой техники (на самом деле в тайнике самолета лежала партия наркоты), которую следовало сдать на руки уже работавшим в Степногорске сбытчикам для реализации и проследить за работой сети мелких торговцев.

Была зима. Падал снег.

Жоре понравилось в Степногорске.

Осмотревшись полгода, он фиктивно женился на проститутке и взял ее фамилию, став Вазелиным, а для всех Вазелином – торговля наркотиками, сводничество, рэкет в среде гастарбайтеров быстро набили его карманы «зеленью», а тощая задница привычно освоилась в удобном кресле подержанной «девятки».

Такое это было лихое время, зацепившее Жору на самом излете бандитских кровавых разборок. Алчностью, неистовством и жестокостью Вазелин подогнул под себя бандитскую верхушку одного из районов Степногорска.

Но чтобы чувствовать себя по-настоящему уверенно, Жоре требовалось покровительство местного авторитета, и он, рассудив, что, раз в городе рулил некий Африкан, к нему прямая дорога. Так к империи Африкана Иноземцева добавилась новая боевая единица – бандиты Вазелина, вазеловские. Единственное, что периодически сжимало ужасом душу Георгия, это боязнь, что прежние грешки юности могли всплыть на поверхность, особенно «общение» с Севой Густом… За такой обман Африкан бы не простил и не помиловал – не мог авторитет иметь дел с «петухами». Но Африкан не знал прошлого Вазелина и никак не мог его узнать, даже если бы захотел.

У Вазелина был «брат». Костя Игрок. Высокий парень из Белоруссии очутился в России по линии спорта. Он вяло учился в университете Гомеля и держался на факультете лишь благодаря своей сноровке в баскетбольной игре. Так случилось, что степногорский СКА проводил сборы в Минске, тренеры приметили Костю на товарищеском турнире и сделали заманчивое предложение: штука баксов в месяц, машина, квартира и продолжение учебы в Степногорске. Для Кости в то время это была манна небесная – играть в российском клубе и грести такие бабки! Он переехал в Степногорск, получил обещанное, успешно влился в команду, а через три месяца женился, приняв российское гражданство. И тут все лопнуло – Костю сбила машина.

Три месяца он валялся в больнице, в то же время команда СКА потерпела финансовый крах из-за разборок среди хозяев. Костя лишился квартиры, машины, зарплаты, а заодно и жены. Когда он вышел из больницы с третьей группой инвалидности, у него не было денег, чтобы подать в суд на команду и требовать выполнения условий контракта.

Костя устроился в одной из гастарбайтерских общаг и начал зарабатывать на житье торговлей марихуаной у Дворца спорта.

В то время Вазелин уже был на коне. Один случай сблизил этих двух разных людей.