Внутри себя
Шрифт:
– Еще двадцать часов, и это будет уже неважно, – напомнил ему Эрик.
– Верно, – задумчиво произнес Джитер. – Забавно чувствовать себя независимым от Земли. Мы первые в истории люди, разбившие оковы ради истины. Мы будем свободнее, чем любые поселенцы. Интересно, на что на самом деле похож Парадиз?
– Все мы скоро узнаем. Я думаю, Парадиз и должен быть похож на рай. Для всех. Если нет, я окажусь перед разъяренной двадцатипятитысячной толпой.
Джитер оглядел комнату и сделал возражающий жест руками.
– Не говори так. Все считают, что ты знаешь, о чем говоришь. Сейчас не время сеять неопределенность.
– Вселенная – это водоворот неопределенности, Джитер. Я на девяносто пять процентов уверен, что вычеркнут из списков сайраксов. И пять процентов вероятности, что я не прав.
– Пять процентов, – пробормотал Джитер. – Почему ты никогда не говорил об этом раньше?
– Потому что это посеяло бы неопределенность, – напомнил ему Эрик, без тени усмешки.
Джитер медленно покачал головой.
– Хорошо, что сайраксы не запрограммировали тебе карьеру в шоу-бизнесе.
– Я уверен, эти аспекты жизни людей им до сих пор неизвестны. Я никогда не участвовал ни в чем серьезном.
– Ты уверен, что напрасно потерял время. Ты сейчас занят серьезным делом, Эрик, – Джитер снова посмотрел на запертый пневмозамок. – Интересно, что они предпримут сначала?
Доктор Дюрапати Поннани задавала себе тот же вопрос, наблюдая как командир Расмуссон отдавал приказы в Центре безопасности. Получалось так, что у них было совсем мало времени на принятие решения.
Молодой офицер, прибежавший к Расмуссону, очень запыхался. Он торопливо отдал честь и встал между командиром и его подчиненными. Поннани подошла поближе.
– Какого черта, мистер? – зарычал Расмуссон. – Я не просил тебя присоединяться к обсуждению.
– Простите, сэр, – извинился молодой офицер, тяжело дыша. – Я приму любой выговор, но сейчас решил, что жизненно необходимо передать это сообщение вам лично.
– Какое сообщение? Почему ты не передал его по связи?
– Сэр, ваш приказ соблюдать осторожность в эфире создает трудности. Я…
– Неважно. Говори.
– Я только что из города, сэр. К нему приближается огромный корабль. Движется очень быстро. Это сайраксы, сэр.
Расмуссон помрачнел.
– Значит, это все-таки часть их плана, – он посмотрел налево. – Овимби, прикажи наблюдателям поймать сайраксов побыстрее, – потом командир повернулся к Поннани. – Простите, доктор, но это меняет все дело. Я отдаю свои приказы. Мы должны взорвать станцию.
Она вздохнула.
– Я жду с минуты на минуту предложений Коллигатара, как поступить с Эриком Эбботом.
– Скажите ему, что это сайраксы. Я смогу подождать, но не долго.
– Понимаю. Я несогласна и заявлю официальный протест, но понимаю.
– Именно это я от вас и ожидал.
Офицер связи Овимби яростно замахал рукой, и Расмуссон бросился к его широкому пульту. В динамиках потрескивало.
Голос, наполнивший помещение, был вежливым, но металлическим и напыщенным. Сайраксы пользовались механическими трансляционными приборами всегда, когда было необходимо общаться с людьми. Было удивительно, что сейчас использовалось изображение. Огромный экран сразу привлек внимание всех в Центре безопасности.
Как всегда внешний вид сайракса приводил в замешательство. Кроме того формы виднелись как сквозь густой туман. Говоривший сайракс стоял перед странным микрофоном. Никто никогда не видел сайраксов сидящими.
– Вы командир орбитальной станции?
– Да. Я отвечаю за безопасность, – Расмуссон потянул к себе доктора Поннани, пока та не оказалась рядом с ним. – Это доктор Поннани. Отвечает за научные работы здесь.
– Здравствуйте, доктор.
– Здравствуйте.
Поннани очарованно смотрела на гибкие хрящеватые фигуры.
– На вашем языке мое имя звучит как Прозрачный.
И все. Ни фамилии, ни титула.
– Мы думаем, Эрик Эббот раскрыл секреты смены полярности поля станции Ворота и с неопределенной по численности группой людей захватил ее.
Расмуссон ничего не ответил.
– У нас есть источники информации, – добавил сайракс.
– Предатели, – мрачно пробормотал командир, не осознавая, что его слова прозвучали достаточно громко, чтобы их услышали собеседники.
– Предатели. Вам будет, интересно узнать, что это слово звучит примерно так же и на нашем языке. Но сейчас не время обсуждать это. Эрик Эббот использует Ворота для перемещения, а вы даже не двигаетесь, чтобы помешать ему.
– Мы не можем, – сказала Поннани. Расмуссон сделал движение, как бы пытаясь заставить ее замолчать, но она только отмахнулась. – В моей власти говорить обо всем, что касается Ворот, командир. Кроме того, я вижу мало вреда в обсуждении того, о чем они уже знают, – доктор опять посмотрела на экран. – Вы знаете, что повлечет за собой перестройка станции?
– Вы предполагаете ее разрушение. Почему?
– Чтобы помешать вам получить то, что вы поручили Эрику Эбботу украсть: секрет технологии работы Ворот.
– Эрик Эббот был неудачей. Комплексный, интересный, но получился неудачным.
Поннани заметила, что сайракс даже не попытался отрицать цель создания Эрика.
– Зачем вы вошли теперь в контакт с нами? – спросила она.
– Мы не любим неудачи. Чтобы понять их причины, нужно изучить опыт.
– Зачем? Чтобы создать в следующий раз лучшего вора? – рявкнул Расмуссон на чужеземца.
– Нет смысла. Узнав про этот метод, вы станете следить, чтобы мы его больше не использовали в будущем. Повторяю: мы не любим неудачи. Независимый механизм – противоречивое понятие. Эрика Эббота больше не будет.