Внутри

Лэй Мэри

Франциско решил все же отыскать свою девушку, чтобы лишить рассудок права на сомнения в ее адрес. Подойдя сзади к любимой, он вдохнул аромат духов, подаренных им же, и поцеловал Мишель в голое плечо, а затем в шею.

– Откуда столько нежности? – засмущалась певица, с подозрением посмотрев в ту сторону, откуда только что вернулся возлюбленный.

Франциско пришлось развернуть подозрительную брюнетку и страстно поцеловать в губы. Во время поцелуя юноша открыл глаза, в то время, как глаза Мишель были закрыты от наслаждения. Это не могло не увеличить баллы в самоуверенности богатенького наследника,

поэтому он счел неразумным игнорировать и вторую девушку, не спускающую с него глаз. Сабрина слегка кивнула в сторону выхода, а затем, поправив белокурую гриву, направилась туда, куда и звала Франциско.

– Ты хотела поговорить? – спросил юноша, когда нашел блондинку под лестницей черного хода, отлучившись под предлогом в туалет.

– Нет, я не хочу разговаривать! – усмехнулась Сабрина, а затем набросилась с горячими поцелуями на продюсера.

Франциско едва мог сопротивляться этой женщине и зародившейся в нем похоти. Запустив руку в волосы обольстительницы, он потянул за них, доказывая, кто здесь главный. Податливая натура Сабрины принимала любую грубость от этого человека, воображая, что такие порывы рано или поздно перетекут во что-то большее, нежели интрижка на стороне.

– Стой, ты слышишь это? – отодвинул мокрые губы любовницы настороженный продюсер.

– Франциско, не бойся, твоя «Как там ее» нас не увидит, – прошептала надменно Сабрина, притягивая обратно к своей оголенной груди мужчину, который с ней только что играл в любовь.

– Проклятье, ее зовут Мишель! – почему-то взбесился Франциско.

По всей видимости, его уязвило, что кто-то, кроме него самого, может неуважительнее относится к ни в чем неповинной девушке. Совесть тусклым огоньком горела в его душе, но моментально затухала при виде прелестей любовницы.

К разочарованию Сабрины, в этот раз чары не сработали, и Франциско не на шутку озадачился шумом извне. Надев обратно лямку синего платья, она поднялась по лестнице до проема, где располагалось окно. Уже через секунду крик девушки оглушил Франциско, и он понял, что ему не показалось: на территории особняка что-то происходит.

Глава 3

Грант

Франциско уже через минуту забыл о брошенных словах в сторону Гранта. Он устремился вернуться в высшее общество, которое ненадолго покинул, пока сидел рядом с простым музыкантом. Зато сам Грант прокручивал слова богатея, как заезженную пластинку. Мягкий скотч неприятно оседал в голодном желудке и вызывал приступ тошноты. Обычно мужчина предпочитал выпить пинту пива, но на таких мероприятиях о ней оставалось только мечтать.

– Повторить? – спросил заботливый бармен.

Он, как ни странно, относился к музыканту с уважением. Возможно, пареньку понравилась музыка, исполняемая Грантом на этом вечере, или же просто видел в нем обычного человека с заурядной жизнью без мании величия.

– Спасибо, – поблагодарил Грант и снова залил в себя неприятную жидкость, – а что это за красотка? – спросил сразу же, слегка опьянев.

Музыкант спрашивал о девушке, чей конфликт с высоким мужчиной пришлось лицезреть почти всем гостям вечеринки.

– Эту даму я не знаю, а вот мистер Бомер, угрожающий ей, очень влиятельный человек в обществе, – ответил бармен.

– Как же я устал от этих чертовых выскочек, – выругался Грант.

Его карьера уже несколько лет застопорилась на старте. Единственный заработок, державший музыканта на плаву, – вечеринки, где он играл то, что заказывала избалованная элита, а не веления души. Каждый раз, сидя вот так в баре, мужчина обещал себе последний раз повестись на легкий заработок, но ситуация повторялась вновь и вновь.

Грант сделал даже несколько попыток продвинуться дальше по карьерной лестнице, предложив материал продюсерам музыкальной индустрии. Именно поэтому он сразу узнал избалованного Франциско, отказавшего ему когда-то, даже не прослушав трек до конца.

Ненависть к высшему обществу заполняла все клетки организма музыканта. Сегодня, своим выступлением Грант хотел что-то доказать себе или тому же самому Франциско, что он достоин большего. Но в середине песни порвал струну на гитаре неосторожным движением медиатора. Обычно музыкант не верил в знаки, правда, в этот раз знамение оказалось слишком явным, не дав блеснуть в полной мере на крохотной сцене особняка.

Мысли Гранта рассеяла та самая девушка, которая не так давно привлекла внимание не только гостей, но и его. Мужчина вышел подышать воздухом на террасу, где и обнаружил ее плачущей возле живой изгороди с вьющимися розами.

– Вы не похожи на тех, кто обычно ходит на такие тусовки, – попытался пошутить Грант, но почему-то еще больше задел блондинку за живое.

Поток слез увеличился, но не делал от этого лицо незнакомки менее привлекательнее.

– Я Ханна, – внезапно представилась гостья, когда Грант уже потерял всякую надежду на легкий флирт.

– Мое имя вы могли увидеть на приглашении – Грант Харисон, выступаю здесь с кучкой таких же неудачников, – мужчина снова зачем-то попытался скрасить общение шуткой.

– Простите, впервые о вас слышу, – призналась Ханна, почувствовав неудобство за свою неосведомленность.

– Вы такая не одна, – пробубнил под нос Грант, а затем предложил даме на выбор носовой платок или бокал с недопитым скотчем.

Гостья отказалась и от того и другого, но в награду музыкант получил добрую сияющую улыбку.

– Тогда принесу воды, – засмущался Грант, совсем не избалованный женским вниманием.

К сожалению музыканта, он так и не донес воду новой знакомой, потому что при странных обстоятельствах оказался совсем в другом месте с раскалывающей на части головной болью. Мужчина не помнил, как оказался в помещении и почему в руках держал не стакан, а сломанный настенный светильник.

Громкий звон сирены усиливал болевые импульсы мигрени. Инстинкт призвал выбежать в холл, где развернулась еще более ужасающая картина. Несколько человек, ошарашенные, продолжали стоять в центре танцпола, пока большая часть гостей толпилась за окнами с криками о помощи. Они беспощадно колотили в двери с призывами открыть их, но никто из ныне стоящих не осмеливался даже близко подойти к эпицентру паники. Что-то невидимое и слегка газообразное не давало дышать полной грудью тем, кто остался позади панорамных окон особняка.