Внутри
Шрифт:
— Нет, Егор. Не здорово. Тебе не жена нужна, а нянька и домработница.
Егор злится. Она, как всегда, не поняла.
— Не нужна мне никакая нянька. Мне ты нужна.
— Ага. В качестве няньки. Нет, Егор.
— Но Мэри…
— Еще раз говорю: нет.
— Я тебе только что, между прочим, руку и сердце предложил.
— О да, Егор. Я всегда мечтала, чтобы мне предложили выйти замуж именно так: в баре, за кружечкой пива, и таким тоном, как будто мы выбираем, какой фильм посмотреть вечером.
Егор раздражен, но не хочет портить вечер окончательно. Поэтому он говорит:
— Ты все-таки подумай, — и целует Машу.
Они сидят на диване в маленькой комнате, очень похожей на ту, где он когда-то жил. Губы и глаза Машки так близко, что заполняют собой все окружающее пространство, и к нему прижимается ее тело, теплое и мягкое тело желанной женщины.
— Егор, я не могу.
Машка резко отстраняется, садится. Берет со столика сигарету, закуривает. Егор вздыхает несколько раз, успокаивается.
— Я не могу. Мне страшно. Только не говори, что все понимаешь, что я просто должна довериться тебе и все будет хорошо. Не говори, ладно?
Егор молчит. Машка докуривает, тушит сигарету в пепельнице. Привычка курить всегда его раздражала, но он ни слова не говорил, оправдывая себя тем, что ценит ее индивидуальность. На самом деле он просто боялся возразить.
— Ты зря куришь, Мэри.
— Егор, это не твое дело. Знаешь, мне лучше уйти.
— Хорошо, Мэри. Как хочешь.
— И это все? И ты меня просто так отпустишь?
— А я могу тебе помешать?
— Нет, — она качает головой. — Нет.
Она встает и уходит. Это все уже было с ними, было много раз, он только про курение ничего не говорил. Она так же вставала и уходила. А однажды, уходя, сказала, что любит его, но больше так не может. Как именно не может, Егор так и не понял.
Сейчас он не чувствует даже сожаления. Только пустоту. Это все фикция, пародия на голливудскую мелодраму. Когда он выйдет из комнаты, за окном будет его средневековый городок.
— Прости меня, Мэри, — шепчет Егор. — Я тебя так и не понял. Просто мы не те люди.
Он встает и выходит за дверь. Переулок заполнен людьми — мимо проходит продавец сладостей, с улыбкой протягивает ему конфету. Егор берет, кивает в ответ. И открывает глаза на кушетке в кабинете врача.
— Ну-с, как вы себя чувствуете?
— Все в порядке, доктор. Увидели во мне, что хотели?
— Вполне. А вы — увидели?
Егор внимательно смотрит на доктора и ничего не отвечает.
— На сегодня наша с вами беседа окончена, жду вас в пятницу.
— Я приду, доктор. До свидания.
Егор берет пальто и выходит за дверь. На улице дождь. Мама и Мэри, Мэри и мама. Две самые любимые женщины, которых он так и не понял и потерял. Мама, пусть земля ей будет пухом. Егор вздыхает. Останавливает такси и едет домой.
Дома он включает скайп и вызывает Машку. К его удивлению, она отвечает. Изображения нет, только голос:
— Тебе чего?
— Я просто хотел сказать спасибо.
— За что спасибо? Послушай, ты что, издеваешься? Ты совсем с ума сошел?
Егор хочет огрызнуться в ответ, но вместо этого говорит:
— Просто хотел голос твой услышать.
— Услышал. Рад?
— Да, рад.
Связь разорвана.
Наверное, с Машкиной точки зрения, этот вызов — полнейшее издевательство. Они снова не поняли друг друга.
— Ладно, Мэри, — говорит Егор. — Живи своим умом. Я тебя простил.
Появляется искушение переслать Маше номер «нашего доброго доктора», но его Егор стоически подавляет. Он хихикает раз, другой, а потом начинает смеяться.
— Ну-с, как вы?
— Все в порядке, доктор.
— Устраивайтесь тогда поудобнее, подключайте кабель, начнем не откладывая.
Егор уходит внутрь. Доктор ждет с минуту и следует за ним.
Егор опять на рыночной площади. Собственно, в его маленьком городке она еще и центральная. Внезапно он видит, как люд бросает свои повседневные дела и двигается в направлении Восточной улицы. Егор недоуменно идет за всеми — что может происходить здесь без его вмешательства? Хотя в прошлый раз же произошло.
На краю площади сооружена сцена. На сцене — конферансье:
— Почтеннейшая публика! Сегодня, только для вас, театр бродячих комедиантов покажет вам пантомиму «Пеликанья любовь»! И только сегодня один из вас может сыграть главную роль! Есть желающие?
Желающих много. Однако конферансье указывает на Егора:
— Вот, вы! Да, вы! Поднимайтесь на сцену, будете главным пеликаном!
Толпа хохочет. Егор, чувствуя себя глупее некуда, послушно поднимается и встает рядом с конферансье. Тот надевает ему на голову кепку с длинным козырьком, украшенную голубиными перьями и увядшими одуванчиками, на шею вешает красную холщовую суму. Весь реквизит призван, должно быть, изображать пеликаний клюв.
— Ваша задача, мсье, — импровизировать, — объясняет он Егору. — Итак, посмотрим, сможет ли наш влюбленный пеликан завоевать расположение своей избранницы! — это уже публике.
На сцену выходит юноша в льняной юбке и переднике, с такой же, как у Егора, сумой на шее. Он кокетливо смотрит на Егора, картинно закатывает глаза, кружится по сцене, взмахивая руками: делает все возможное, чтобы как можно точнее изобразить юную очаровательную пеликаниху. Народ хохочет, на сцену начинают падать мелкие монеты. Пеликаниха грациозно собирает их и складывает в «клюв». Егор стоит столбом посреди сцены.