Во имя Чинхва!

— Лопухин, друг мой чем ты кормишь там своего корейского питомца. Нам ведь такими темпами антидопинговая комиссия может штраф влепить!

— Ээээ… ваше величество?

— Не придуривайся, генерал, твой пострел Чинхва что-то слишком резво стартует, бог с ним с разгромом британской разведки в Персии, к черту прошлого генерал-губернатора и морского лорда, их столько людей хотело поменять, что и не разберешь дело это рук Чхоля или кого еще. Но авианосец… это же какая оплеуха британцам!

— Я так понял лайми сами подставились.

— Не

находишь, что слишком часто вокруг твоего подопечного люди глупеют, прямо штабелями. Как увидят молодого Чинхва так и резко сбавляют в интеллекте. Я бы еще понял если бы, то были барышни юные, но вот зрелые государственные мужи… Хотя среди британцев всяких мужеложцев полно… но это прыть твоего протеже никак не объясняет!

— Я проработаю этот вопрос!

— Ты уж постарайся Лопухин, а то, не ровен час, и мы с тобой резко поглупеем, и Россию матушку за понюшку табаку продадим!

— Не бывать тому, государь!

— Угу, угу… наверное лорды и сэры также себя копытом в грудь били, перед тем как авианосцами да истребителями разбрасываться. Подумать только миллиардов сто на убийство щенка спустили, а он только краше становится! Были б мои поданные такими, бед бы Россия не знала. Может все-таки подыскать ему Великую Княжну пока не поздно?

Гордые пуштуны сейчас больше походили на презираемых ими кокандских дехкан. Чумазые, с измазанными землей руками люди просто вгрызались в сухую и каменистую землю плато Устюрт. Сейчас чтобы выжить нужно было уподобиться червяку, зарыться поглубже и сидеть не смея высунуть нос наружу подобно трусливому тушканчику. Могли ли терпеть такое унижение славные сыны Пуштуна?

Кто виноват во всем? Малик Абдали считал, что Гарзаи и Белуджи пропустили диверсантов, а то и сами уничтожили ЗРК «Фридом». Будь сейчас эти системы в целости, разве посмели бы пилоты Свободного клана так безнаказанно бомбить солдат Пуштуна и Непала. Презренные изменники сами страдают от бомбежек, но это не оправдывает их тупого коварства.

Однако доказательств вины Гарзаи и Белуджи не было, а наказать ненавистных соотечественников просто так не получиться. Привыкшие к независимости гордецы могут и восстание поднять. Потому и бесился Малик, потому и старался унизить своих никчемных союзников. Кичливые, древние роды с трудом признавали верховенство Абдали и своим высокомерием и чванством постоянно выводили из себя. Тем более стали роптать измученные бомбежками даже доселе молчавшие Гуджары и Хазарейцы, не говоря уже о мелких независимых родах.

Абдали чувствовал, что Гарзаи и Белуджи что-то затевают, уж слишком часто Шад Гарзаи стал встречаться с Муатабаром Белуджи, но соглядатаи клана никак не могли найти крысу в рядах вассалов. А узнать, о чем говорят главы кланов, можно было только через предателя. Хотя в бедламе что творится сейчас в степи плести интриги было верхом безумия. Однако сегодня у них опять встреча и Малик должен гадать это желание попить вместе чай или заговор против верховенства Абдали.

— Шад Гарзаи, — уважительно склонил голову, покрытую сединой, хозяин подземного жилища. Бункер Белуджи

возводили маги земли, потому здесь было не в пример просторнее и безопаснее чем где-либо. Воинственные пуштуны не сильно любили созидательную магию земли, кто знал, что она так пригодится в военном деле?

— Муатабар Белуджи, спасибо за гостеприимство — молодой Гарзаи был силен, могуч и энергичен. В союзе двух кланов они неплохо дополняли друг друга, рискованность и решительность, опыт прожитых лет и осторожность…

— Как у вас сегодня? — Белуджи спрашивал об интенсивности бомбежки, сейчас это были самые важные новости для пуштунов.

— На удивление тихо, мой друг, возможно наше послание дошло до Чхоля Чинхва. А как у вас? — радостно улыбался Шад, которому не пришлось сегодня подсчитывать горькие ежедневные потери.

— Также, только боюсь, как бы это не навело на мысли Абдали, — осторожный Белуджи всегда перестраховывался, потери клана за последние сто лет были слишком велики, чтобы действовать опрометчиво.

— Чинхва не станет действовать топорно, либо выводы Малика уже ничего не стоят и изменения произойдут так скоро, что никто не успеет отреагировать, либо сегодня такой же хороший день у остальных кланов, — Шад наоборот излучал оптимизм и веру в человека, на которого он поставил благополучие своего клана.

— Возможно и так, — нехотя согласился с доводами союзника Муатабар, — в свете того, что наш план приобретает реальные черты надо обсудить стратегию переговоров. Как будем торговаться? Что будем просить у Чинхва?

— Ха-ха-ха…, Белуджи, я думаю он согласиться лишь на тот минимум, за который мы готовы драться с Абдали, — с хитринкой в глазах сделал не совсем понятное заявление Шад.

— Эээ… не совсем понял, — недоуменно почесал затылок Муатабар, — тем более я готов разорвать Малика и без всяких дополнительных условий.

— Значит ты как и я не получишь ничего! — припечатал молодой Гарзаи, — Он ментат, ты думаешь нас не заставят при встрече убрать артефакты?

— Черт, вот же… — не нашелся что сказать Муатабар.

— Ну, не все так плохо, мы конечно не получим ничего лишнего, но возможно решим свои проблемы с Абдали, — не унывал молодой Гарзаи.

— Мед на твои уста Шад, да будет так!

Встречу с мятежниками провели на северном побережье Каспия. Я, набравшись наглости, пришел только вдвоем с Барсиком, просто ментоскопирование парламентеров и многочисленных пленных показало, что ни Шад, ни Муатабар не достигли уровня мастера, а с двумя одаренными низкого ранга мы с Барсиком и шестью железяками как-нибудь уж справимся.

— Господа, — я отвесил четко выверенные поклоны двум настороженно оглядывающим моего питомца пуштунам. Барсик умел впечатлить незнакомцев, огромного размера Ирбис, мощные вооруженные стальными когтями лапы, хищный оскал и отдающая сталью шерсть. Но самое главное — глаза и исходящая из них аура ментальной мощи. Снежный Барс включал самца в ареале обитания и поддавливал всех встречных менталом. Слегка, без фанатизма, но тем не менее весьма ощутимо.

— Чхоль Чинхва, — первым пришел в себя от знакомства с Барсиком молодой парень, — я Шад Гарзаи.