Во имя Победы
Шрифт:
— И все идет без сучка без задоринки?
— Нет, случаются и неудачи. С самого начала мы столкнулись с расслоением металла. Серьезный дефект. Но быстро нашли выход — стали подогревать кокиль, более жестко контролировать температуру металла.
При нашем разговоре присутствовал Э. А. Сатель.
— Эдуард Адамович, вы были недавно на Мотовилихе. Там металлурги внедряют подобные методы?
— Да, мы организовали обмен опытом. Эти методы используются широко и на Мотовилихе, и на других заводах.
Позднее мы подсчитали, что только по одному из заводов за 1943 год экономия по рационализаторской
В 1943 году на заводе, где директором был И. А. Остроушко, впервые в Советском Союзе применили рекуперативный подогрев газа в печах, оборудованных инжекционными горелками. Это снизило расход газа на 25 процентов и дало возможность при работе на низкокалорийном каменноугольном газе нагревать металл до температур, необходимых для ковки и проката. Удалось значительно усовершенствовать беспламенное сжигание газа в печах.
На заводах наркомата впервые в стране была применена и штамповка деталей на горизонтально-ковочных машинах. Этот метод, разработанный инженерами Ф. Д. Бичукиным, М. А. Кисловым и А. Ф. Исаковым, позволил высвободить значительное число станков и использовать их на других операциях.
Росту выпуска оружия могла помешать нехватка вольфрама и ванадия, необходимых для изготовления быстрорежущей стали, без которой не может существовать инструментальное производство. Нужно было найти способ изготовления инструмента из углеродистой стали вместо быстрорежущей. В течение трех месяцев на заводе М. А. Иванова бригада инженеров и технологов во главе с заместителем главного технолога завода В. П. Болтушкиным и начальником лаборатории Н. Г. Виноградовым билась над этой задачей. Большую помощь работникам завода оказали сотрудники МВТУ имени Н. Э. Баумана М. Н. Ларин, Г. И. Грановский и другие.
После упорных поисков были найдены наиболее рациональная конструкция и геометрия заточки, что резко повысило стойкость инструмента, изготовленного из углеродистой стали. Это дало экономию 400 тысяч штук инструмента в год. А внедрение принудительной заточки инструмента позволило сократить его расход еще на 10–15 процентов. Кроме того, было организовано восстановление инструмента, освоена его наплавка быстрорежущей сталью, обеспечившая ее экономию до 10 тонн в месяц. Все это дало экономический эффект примерно в 3 миллиона рублей.
Вот так, вводя в действие прежде всего свои собственные резервы и возможности, мы добивались увеличения производства, снижения себестоимости, материало- и энергоемкости продукции, повышения ее качества. И конечно же, огромную роль играли высокий боевой настрой работников, их энтузиазм, опирающиеся на четкую организацию производства.
Во время поездки на завод, возглавляемый Б. А. Фраткиным, я повстречал там своего старого знакомого Ивана Ивановича Левина. До войны он работал старшим мастером, теперь же, в 1943 году, руководил на заводе одним из самых крупных и ответственных цехов — ствольным. И руководил успешно. Кстати сказать, в послевоенное время И. И Левин вырос в крупного хозяйственного руководителя, стал Героем Социалистического Труда, генеральным директором большого производственного объединения.
Уже тогда
— Вот мои гвардейцы, — сказал Левин.
За станками стояли подростки.
— И как они справляются с заданием?
— По-гвардейски, — улыбнулся Иван Иванович. — Вы, товарищ нарком, не глядите, что они ростом не вышли. Хватка у них настоящая, крепкая. Они ж все у меня в комсомольско-молодежных бригадах состоят. А там закон работы один: «В труде, как в бою».
— Закон, конечно, правильный. Но все-таки не забывайте, какой у них возраст.
— Помним, товарищ нарком, всегда помним, — лицо Левина посуровело. — Разве ж это хоть на минуту можно забыть?
— Подкармливайте ребят, как можете, чтоб они лучше росли. Сладкого им побольше. — Стараемся, товарищ нарком. При случае за хороший труд премируем вареньем или конфетами. Специально в своем фонде держу для них.
Навстречу нам попался черноглазый паренек. Увидев вас, хотел шмыгнуть в сторону, за станок, но я остановил его.
— Как зовут?
— Ваня… Иван Прядихин.
— Сколько лет?
— Семнадцатый…
— Откуда родом?
— Из-под Смоленска.
— Специальность где получил?
— В ремесленном училище.
— Сменные задания выполняешь?
— Выполняю. На 150–160 процентов.
— Молодец, Ваня. Устаешь сильно?
— Да нет, не очень.
Впоследствии Иван Прядихин возглавил одну из лучших на заводе комсомольско-молодежных бригад. Об опыте работы и достижениях этой бригады писала «Комсомольская правда».
А вот имя бригадира первой на заводе женской фронтовой бригады Марии Батуриной уже в те дни 1943 года, когда я находился на заводе, было хорошо известно у нас в отрасли. Леонид Гаврилович Мезенцев, парторг ЦК ВКП(б), познакомил меня с ней. Невысокого роста, стройная, миловидная девушка, Маша Батурина ответила на мое приветствие неожиданно крепким для такой хрупкой фигуры, прямо-таки по-мужски сильным рукопожатием.
— Так это и есть та самая Батурина? — улыбнулся я. — А мне вы представлялись этакой великаншей!
Девушка смутилась.
— Но работаете вы просто здорово. Так что дела ваши и впрямь великанские. У вас в бригаде все так работают?
— Все. — Оправившись от смущения, девушка улыбнулась, и лицо ее словно озарилось изнутри ясным и чистым светом. — Вот Аня Литвинская. Она эвакуировалась из Ленинграда. А это — Раиса Коганович. Ее родители погибли под Могилевом во время бомбежки… Ира Лаптева. Недавно получила похоронку на мужа. У нее двое детей…
— И как же она управляется?
— Помогаем ей. А сейчас дети в садике. Вообще мы живем как одна семья. И в радости, и в горе — вместе. Всего нас в бригаде 15. Жить и работать легче от того, что мы вместе. У нас в бригаде каждая работница овладела двумя-тремя профессиями. Нормы выполняем на 400–500, а то и на 600 процентов.