Во мрачной тьме

Demonheart Аноним

– Акин, по твоей оценке, сколько у нас времени?
– вдруг спросил космодесантник.

– Я не знаю, - старик только развел руками.
– Может месяцы. Может десятилетия. Но Фидус Криптман уже двести лет не устает повторять, что Бегемот был лишь первой попыткой, разведывательным отрядом несоизмеримо большего роя. И надо признать что он, скорее всего, прав. Поэтому я распорядился сохранить несколько образцов, в том числе из останков патриарха. Как только закончим здесь - отправляемся в систему Рисла. Тамошние святилища Магос Биологис хорошо оснащены и управляет ими мой давний знакомый. Там смогут вычленить характерные признаки и точно сказать, верны ли наши опасения.

Он умолк, блуждая взглядом по углам роскошной

каюты, и Герман мог только догадываться, какие мысли роятся в его древнем и могучем мозгу. Он прожил тридцать два стандартных года, из них пятнадцать провел на службе у Тора, начиная с самых низов инквизиционной иерархии, но до сих пор не мог понять и предугадать многих выводов и решений, которые принимал его наставник. Видимо, полное понимание придет к нему разве что вместе с инсигнией. Вернее, наоборот.

– И вот еще. Как там поживает наш железный друг?

Герман прокрутил в памяти события последних часов.

– Осваивается быстро, - проворчал он.
– Из него выйдет толк, если его раньше не пристрелят.

* * *

Тем временем в оружейной 'Таласы Прайм'

Реальность далекого будущего поражала Вертера чем дальше, тем сильнее. В спокойной обстановке, когда не приходилось удирать от инопланетных монстров и в спину не тыкали стволами, удавалось разглядеть куда больше деталей, и далеко не все из них были приятными. Первое, что бросалось в глаза - старость корабля, если не сказать древность. Возраст чувствовался в истертых металлических плитах пола, в стенах, в тянущихся вдоль коридоров трубопроводах. В слоях пыли, копящейся в щелях, даже в лицах членов команды, неслышными тенями снующих по коридорам. В детстве Вертер со школьной экскурсией посещал исторические достопримечательности Варшавы, и там ощущение было схожее, но куда слабее. Исходя из скупых объяснений Алисии Боррес и Джея Спенсера, фрегат 'Таласа Прайм' был совсем новым кораблем - ему не насчитывалось и пятисот лет. Про себя киборг отметил, что если пятьсот лет - это 'новинка', то что тогда здесь считается старым? Реликты вроде него самого, отметившие несколько десятитысячных юбилеев?

Но кроме старости, в воздухе витал еще более неприятный фантом: упадок. Он тоже сквозил буквально во всем - от одежд окружавших его людей, порой безвкусно-вычурных, а чаще откровенно нищенских, до самих интерьеров звездолета. Зачем это вездесущее изображение двуглавого орла, аквила? Зачем повсеместное изображение черепов? Почему помещения космического корабля больше похожи на готический собор? С каждым шагом, с каждым взглядом Вертер погружался все в больший ужас. Здесь все было неправильно. Даже самая незначительная мелочь словно насмехалась над его эстетическим вкусом, избалованным функциональным изяществом XXII века. В противовес обтекаемым и естественным формам, обыденным в родные времена, все вокруг поражало своей массивностью и брутализмом. Здесь помпезность господствовала над рациональностью, пафос попирал здравый смысл. На языке Вертера крутилась куча вопросов, но он решил не испытывать лишний раз терпение Алисии. Эта женщина, ненамного старше него самого, похоже, готова была его прикончить за слишком громкий вздох, не говоря о глупых вопросах.

И все же 'Таласа Прайм' не только вызывала отвращение, но и внушала почтение. Своим возрастом, своей совершенно неуместной величественностью и особенно - скрытой мощью. Она имела в длину полтора километра и триста метров в поперечнике. Численность экипажа составляла двадцать шесть тысяч человек, большинство из которых рождались и умирали прямо на корабле, никогда не ступая на планетарную поверхность. В здешних краях это называлось 'небольшое, маневренное судно'.

'Все дело в масштабе, - думал Вертер.
– Обитаемый ареал раздвинулся на десятки миллионов световых лет, ни один

человек, виденный мной здесь, не был на Земле. На Святой Терре, как они ее зовут. Но люди остались почти прежними, даже мельче. И в мое время одна личность едва ли что-то значила в масштабах мира... а здесь из людей делают это'.

Он с отвращением проводил взглядом катившегося по своим делам сервитора. В его мозгу не укладывалось, зачем нужно лишать человека разума, зачем до такой степени калечить плоть. В рабах здесь недостатка не ощущалось, большая часть команды и была рабами, абсолютной собственностью капитана судна. На ум Вертеру пришли автономные дроны, которые дома до войны успели стать обыденностью. Они развозили посылки, убирали улицы и помещения, перемещали грузы - в общем, делали все, что люди считали для себя унизительным или просто чрезмерно рутинным. На них обращали внимания не больше, чем на мусорные урны. Также обстояло дело и с сервиторами. С той небольшой разницей, что последние когда-то были обычными людьми.

– Ну что, Железка, - вырвал его из раздумий резкий голос Алисии.
– Вот это арсенал.

'Похоже, это прозвище прилипло ко мне намертво, - он обмерил взглядом свою провожатую.
– С этой дамочкой наладить контакт будет непросто, да и желания нет. Но придется. Что у нас тут? Женственности в ней не больше, чем в ротвейлере, хотя если бы отпустила волосы до плеч и немного подсушилась, то была бы почти симпатичной. Слабых она наверняка презирает, а сильных считает конкурентами. Попытаемся соблюсти равновесие. Консерваторий тоже явно не заканчивала, в общении проста до грубости, и не считает это чем-то предосудительным, но не тупое bydlo, раз занимает в свите не последнее место. Глаза мне ее не нравятся, вот что. Глаза не солдата, а особиста, высматривающего врага в каждом встречном. Войти к ней в доверие стократ сложнее, чем под юбку, что в свою очередь та еще задачка с сомнительным результатом и полезностью'.

Гидравлика распахнула перед киборгом двери, за которыми открывалось довольно крупное помещение, заполненное полками и стойками. Первые ломились от разнообразных, но одинаково помеченных аквилой ящиков, во вторых стояло оружие - сплошь незнакомое, но с интуитивно понятной компоновкой.

– Так много, - сказал Вертер вслух.
– Зачем на космическом корабле столько стрелкового оружия?

– Ты идиот, или прикидываешься? А если нас возьмут на абордаж? Или на борту вспыхнет бунт?

'А не проще набирать в команду добровольцев вместо невольников?', - хотел было спросить он, и вовремя прикусил язык.

– Каким образом можно провести абордаж в открытом космосе? Ведь тут огромные расстояния, и скорости...

– В твое время не слыхали об абордажных торпедах и телепортариумах?

– В мое время корабли плавали только по морям, а в космос дальше Марса ни одна живая душа не летала.

– Дикари, - презрительно фыркнула Алисия.

– Прояви больше почтения к предкам. Возможно, я твой пра-пра-много-раз-дедушка.

– Короче, возьми что-нибудь и пошли.

– Что нибудь...
– Вертер оценивающе осмотрел окружающие груды оружия, достаточные, чтобы снарядить целую армию, и повернулся к Спенсеру.
– Так, вот ты. Твое имя Джей, верно?

'Он выглядит еще более грубым и простым в общении, чем чекистка. Не честолюбив, но очень горд. Полагаю, не злопамятен, но вспыльчив. Вот эта красная бандана - знак принадлежности к какой-то группировке или просто украшение? Хотя, это не особо интересно. Мне больше хочется знать, чем я его задел, что он вдруг на меня взъелся. Только тем, что приоткрыл завесу над его личной жизнью?'.

– Верно, - подтвердил тот без капли дружелюбия.

– Ты ранее сказал, что хочешь со мной поговорить. Жестами, так сказать. Если так хочешь, чтобы дядя Влад настучал по твоей физиономии, сначала помоги ему разобраться с этим хламом. Идет?