Во сне и наяву, или Игра в бирюльки
Шрифт:
— Говорила, что дня на три.
— Надо же, такое невезение… Это всегда так бывает: не повезет так не повезет. Дай-ка водички, Андрей сын Василия.
— А вы проходите, — пригласил Андрей.
— Хозяева не будут ругаться?
— Не будут, они добрые. Да их и дома никого нету. Алексей Григорьевич сегодня дежурит, а Валентина Ивановна на работе. У них не бывает выходных.
— Теперь, брат, мало кто с выходными, — улыбнулся Павел Васильевич. — А ты не боишься чужого человека
— А чего бояться? — сказал Андрей даже с обидой в голосе. — Вы же не кусаетесь.
— Я-то не кусаюсь, это точно, хотя иногда и не помешало бы. Ну, спасибо тебе за доверие и за приглашение.
Они прошли в кухню. Андрей зачерпнул ковшом воды из кадки и протянул гостю. Он не торопясь, маленькими глотками, выпил половину ковша.
— Ледяная, аж зубы зашлись. Как вы тут устроились, не очень тесно?
— Нет, — ответил Андрей. — Если хотите, можете посмотреть. Вот наша комната.
— У вас отдельная комната? — удивился Павел Васильевич.
— На двоих с мамой.
— Это здорово! Показывай.
Андрей распахнул дверь и только тогда вспомнил про книжку, которая лежала на столе. Это был Аркадий Аверченко, «Веселые устрицы», и Надежда Петровна, когда давала ее, особенно строго предупреждала, что эту книжку никому нельзя показывать. А он не спрятал ее, когда пошел открывать Павлу Васильевичу. К счастью, тот не обратил на книжку никакого внимания. Осмотрелся и одобрительно сказал:
— Терпимо, и даже очень. И хозяева, говоришь, хорошие?
— Хорошие, — подтвердил Андрей.
— В таком случае совсем все отлично. Послушай, Андрей сын Василия, у меня тут мыслишка одна появилась… Мамы нет, ты один. Что, если я попрошу у ваших хозяев разрешения заночевать у тебя, как ты думаешь?.. Понимаешь, я приезжий, пока подыщу что-нибудь…
— Я думаю, что Валентина Ивановна разрешит, — уверенно сказал Андрей. — Только подождать надо, когда она придет.
— А уж это — как ты прикажешь! Я готов ждать, деться все равно некуда.
— Пожалуйста, раздевайтесь тогда.
А потом они сидели, и Павел Васильевич дотошно расспрашивал, как им с матерью живется в Койве и как у Андрея идут дела в школе. Поначалу Андрей отвечал односложно, все-таки и осторожничал немного или стеснялся, но постепенно разговорился, не заметив даже, как это произошло. Павел Васильевич располагал к себе своей простотой и непосредственностью. С ним было легко.
— А признайся-ка, брат Андрей, до чертиков хочется узнать, кто я таков?
— Ну… — Андрей смущенно отвернулся.
— Все правильно. Любопытство, как говорят мудрые люди, не порок, а большое… свинство! — Павел Васильевич рассмеялся громко и обнял Андрея за плечи. — Не сердись, это я в шутку. Все узнаешь, когда придет время. И вообще, много будешь знать, скоро состаришься. А нужно быть молодым. Учти, все самое главное и важное в жизни человек делает в молодости, а потом доживает свой век, хотя доживание это и называют подведением итогов. Итоги, брат, подводит сама жизнь и будущие поколения. Согласен с такой постановкой вопроса или у тебя есть возражения?
— Не знаю.
— А вот это как раз то, что знать необходимо. Ибо только тот добивается чего-то существенного в жизни, кто шагает по ней сознательно, имея впереди ясную цель. Ясная цель — это уже половина успеха… Значит, здесь вы и проживаете… — Павел Васильевич снова огляделся и как бы случайно, как бы только сейчас заметил на столе раскрытую книгу. — Ты читаешь или мама? — Он протянул руку, Андрей съежился от страха. — Ого, сам Аркадий Аверченко, король юмористики! Шестнадцатый год издания?.. Ну, брат!.. Поздравляю. Ты береги', береги эту книгу, это очень ценная книга. И никому не показывай. Где же это вы раздобыли такую редкость?
— Это не наша, — машинально сказал Андрей.
— Не ваша? — удивился Павел Васильевич. — Кто же такой добрый, что доверил тебе эту книжку?
— Учительница, Надежда Петровна, — опустив глаза, признался Андрей.
— Повезло тебе с учительницей, брат. Сильно повезло. — Он аккуратно положил книгу на стол. — А у хозяев дети есть?
— Не-а. Они брат и сестра.
— Ах так. Не скучно?
— Ничего, я больше на улице после школы. Это сегодня сижу дома, потому что нет никого.
— А по вечерам? Представляю, какая скучища по вечерам. И мать, бедная, сидит дома. Пойти некуда, в гости никто не ходит, да и знакомых, наверное, в Койве раз-два и обчелся…
— У мамы есть знакомые, — сказал Андрей.
— Заходят хоть иногда?
— Не очень. Приходил разок Кондратий Федорович, но он противный.
— Имя-то какое интересное, — покачал головой Павел Васильевич. — С маминой работы?
— Он высланный, кажется.
— Тогда правильно, что часто не заходит, теперь время такое. А учишься, говоришь, хорошо?
— По всем предметам «отлично», — с гордостью сказал Андрей, довольный, что гость забыл про книгу.
— За это молодец. Учиться надо хорошо. Вообще всякое дело надо делать хорошо. Старание в конце концов окупается сторицей. Как говорил великий наш полководец Суворов… Что он Говорил?
— Тяжело в ученье — легко в бою, — отчеканил Андрей.
— Именно! — Павел Васильевич поднял указательный палец. — А это никак карты? — Он подошел к окну, взял с подоконника колоду и зачем-то задернул занавеску. — Темновато уже, включи-ка свет.