Во власти Дубовой короны
Шрифт:
– Никому. Даже попу на исповеди.
– Геннадий Викторович!
– Катенька, я помню, что у вас муж очень верующий. И что?
– Вот… я доучиться хочу, профессию получить. А он предохраняться не желает и мне не дает, и свекровь у меня такая…
История была грустна и проста. Ну да. Верующая семья, в которую попала Катенька, к детям относилась однозначно. Надо рожать. Сколько и когда Бог пошлет. Аборт – грех, таблетки – кошмар, презервативы – изобретение Сатаны. И точка!
Как потом все это счастье обувать-одевать-кормить?
Не важно! Бог дал детку, Бог даст и на детку. Про
У свекрови восемь детей, и от Кати они ждали такой же производительности. А девушке хотелось дать детям хоть что-то. Не обноски с распродажи, не однокомнатную халупу… сначала семья должна встать на ноги. А уж потом можно и размножаться.
Поэтому девушка после свадьбы отправилась в Москву к подруге. И там совершила преступное деяние: грохнула все свои деньги на контрацептив. Да-да, такой, который под кожу вводится. И на год…
– Я Мишу люблю, – оправдывалась она, хлюпая носом. – Но детей же не только любить надо, а еще и обеспечивать…
– Понятно, – сообразил Геннадий. – Вот эта зараза и дала осложнения. Может, прореагировала с препаратами от гриппа… Катенька, мы с вами так сделаем. Вы мне сейчас напишете, что вы вкололи, и телефон клиники, в которой были. А я, не внося это все в историю болезни, поговорю с главврачом. Назначим вам симптоматическое лечение, и скоро бегать будете. Заодно и узнаете, что именно вам не надо принимать.
Катя засияла:
– Спасибо громадное! Геннадий Викторович, вы…
– Не благодарите.
Из палаты врач выходил весьма и весьма озадаченный. И уже на выходе из отделения треснул кулаком по стене и выругался.
– Нет, ну надо же! Семья, м-мать, верующая! И эта дуреха молчит, как партизан, чтобы муженька не расстраивать! Так бы и померла ведь!
Салея посмотрела на Таню.
– Не понимаю.
– Я тебе потом объясню, – пообещала девушка. – Понимаешь, мы тоже верим в Бога.
– Ну да. Он же есть…
Салея явно подразумевала Дараэ – Лес. Таня кивнула. Она Бога представляла чуточку иначе, но какая разница?
– Вот. Он есть, и в этом никто не сомневается. Но представь, что нельзя входить в лес с правой ноги, например. Или не поклонившись шесть раз…
– Что за бред? – Салея так распахнула глаза, что они пол-лица заняли.
– Ну, вот так… Есть принципы, которые верны для всех времен и народов. Не убей, не укради, не позавидуй… это и здесь верно, и у вас, и в космосе пригодится. А есть то, что сформировалось просто потому, что народ жил в определенных условиях. К примеру, женщине не входить в церковь с непокрытой головой. Откуда это идет? Да просто давным-давно христиане жили в очень жаркой стране, погуляй там с непокрытой головой – мигом солнечный удар получишь. Вот платки и носили. А потом обычай перешел в глупый запрет. Или женщинам штаны не носить… опять же, в свое время там все ходили без штанов. И мужчины, и женщины. А окажись те, кто писал заповеди, в нашем климате, мигом бы тулуп, штаны и валенки напялили, не разбирая пола и возраста. Понимаешь? Есть то, что действительно от Бога. А есть то, что от людей. Не всегда умных, порядочных или хотя бы верующих. Просто им так удобнее было. Верующие люди это различают четко. А религиозные – не всегда. У девочки второй случай: она попала в семью, где считают нужным соблюдать не дух, а букву.
Салея вздохнула:
– Я понимаю. У нас такое невозможно, но я… жалко ее.
– Мне тоже жаль, – кивнул Геннадий Викторович. – Дурочка же… спасибо вам, синьорита Сантос.
– Можно просто Салея, – девушка глядела на него, чуточку прищурившись. И что-то такое видела… – Вы тоже так сумеете.
Владислав хмыкнул:
– Салея, то есть вы и его можете научить?
– Могу. Дать упражнения, дать толчок, и он тоже начнет видеть, как и я, и Таня, и вы в перспективе.
– Вроде того, что вы увидели? – сообразил врач, который был отнюдь не глуп.
Салея кивнула:
– Именно.
– Научите, пожалуйста, – тут же решил Геннадий. – Если деньги нужны, я заплачу, сколько нужно, займу, кредит возьму… ведь схоронили б дуреху, если б не вы.
Салея сомневалась, что все было бы так страшно. Но…
– Конспекты упражнений возьмете у Владислава.
Мужчины переглянулись, один с вопросом, второй кивнул:
– Хорошо. И дам, и пригляжу…
– А я… дайте мне руки. Оба.
Салея не собиралась как-то сильно воздействовать. Или пробуждать мужчин. Или…
Просто каждый человек живет в своего рода скорлупе. При рождении ребенок воспринимает мир остро и ярко, именно потому, что не сформировалась еще защитная оболочка, та самая скорлупа, которая закрывает его от негативного воздействия. Но ведь и от позитивного тоже – закрывает.
И воздействовать человек потом ни на что не может, как цыпленок не может клюнуть, находясь внутри яйца.
Обычно цыплята вылупляются сами. Или – не вылупляются.
Люди тоже или открываются миру под воздействием каких-то внешних факторов или не открываются. Но есть и третий вариант. Как тот же цыпленок, который даже не пробивает клювом дырочку, а просто – надламывает изнутри скорлупу, а выбраться-то не может. И не знает куда и как, и силенок не хватает, все ведь на инстинктах…
Вот оба врача такими «цыплятами» и казались. Вроде бы и пытались, и ломились, а как, куда… нет, не знали.
И можно было им самую чуточку помочь. Вот капельку. Дальше они и сами справятся. Если на то пошло, Владислав и так «проснулся» бы. Поделал бы годик-другой упражнения – и скорлупа бы треснула. Но это время, время… почему бы ей немножко не ускорить процесс? Не помочь двум хорошим людям? Ведь правда, умей они видеть, как Салея… хотя бы как Таня, то могли бы определить болезнь раньше, могли бы помочь своими средствами. И были бы счастливы и тому!
Салея подумала, это потому, что они неравнодушны к человеческой боли. Врачи ведь тоже разные. Есть и те, которым наплевать, они преотлично чувствуют себя в скорлупе, платили бы деньги. А есть те, кто приходит и горит на работе. Только вот первым и живется легче, и кушается вкуснее, и в семьях у них достаток. А вторым всегда очень-очень сложно. Вот и выбирают люди, что попроще.
Владислав касался тонких пальцев девушки не без внутреннего трепета.
Геннадий – равнодушно и спокойно. Не ожидал он ничего такого. А такое – получилось.