Во власти Дубовой короны
Шрифт:
Ровно на долю секунды ладонь в его руке вдруг налилась жаром, полыхнула таким огнем, словно он не руку держал, а уголь раскаленный. А потом мгновенно заледенела, да так, что холод до плеча пробежал. И – потяжелела. Словно ладонь Геннадия сдавили в каменном кольце и сейчас пальцы расплющат, хотя касалась Салея его едва-едва….
В глазах от неожиданности поплыли круги, или…
Не круги?
Просто все, совершенно все виделось теперь иначе. И у каждого живого существа имелся свой ореол.
У Тани – смесь белого, зеленого, голубого и золотистого цветов. Причем зеленый сейчас пронизывал всю ее ауру, словно кровеносная система.
У Владислава – более яркие тона, белый, синий, почему-то коричневый, два алых пятнышка, совсем небольших… в районе легких. Но это и понятно, он же курит. И если не прекратит – будет у него рак. Гена это четко понял, словно кто-то на ухо шепнул. Пока это просто источник воспалений, бронхитов и прочих болячек, но во что переродится потом?
Салея…
Геннадий перевел на нее взгляд – и зажмурился. Такой неистовой зеленью полыхнуло на него, такой яркой и искристой глубиной, что смотреть дальше стало невозможно.
Кто бы… что бы ни стояло рядом с ним… это – не человек. Такого у людей не бывает.
Но тогда…
Рука упала, освобожденная. Геннадий сделал шаг назад, пошатнулся, сел на клумбу, которую только что рассматривал.
– Ты… вы… Бог?
Салея покачала головой, отпуская и Владислава:
– Нет. Я не Бог. Я его ребенок, равно как и вы – дети Бога. Только в вас кровь спит, а во мне проснулась.
Геннадий, который выглядел сейчас так, словно его по голове пыльным мешком ударили, дернулся всем телом.
– П-проснулась… и м-мы так же?
– Да. Вы тоже так сможете. Только не сразу. И заниматься надо будет.
Геннадий закивал.
Заниматься? Учиться? Развиваться?
Да хоть что, только дайте, ДАЙТЕ!!!
Ольга Алексеевна Углова, мать Тани, чувствовала себя странно.
А как тут будешь себя ощущать, если НЕ ЗАБИРАЕТ?!
Выпила? Не зашло.
Покурила? Только что раскашлялась.
Устроиться с каким-нибудь мужиком? Таких вариантов у нее давно не возникало. То есть, когда она выпивала, ей было все равно, и где, и кем, и что с ней делают. А сейчас… попробовала. Но удовольствия-то никакого!
Она не знала, но Салея чуточку перестаралась. Убирала удовольствие от алкоголя, но отрезалось и все остальное. От табака, от мужчин, от наркотиков… хоть бы Оляшка и героин сейчас себе вколола, все равно не забрало бы.
И что дальше делать?
Раньше все было просто.
Выпила, получила кратковременный кайф – и упала. То есть улетела. Потом проснулась, поискала деньги на новую выпивку, и мир снова окрасился в розовые, голубые, искристые тона. И жизнь стала приятной, и мужчины вокруг – обаятельными.
А сейчас что?
И холодно, и под мостом мокро, и от мужика воняет, и удовольствия никакого…
А делать-то что?
Пропитые мозги ворочались с тяжелым скрежетом. Не привыкла Оляшка думать над своей жизнью, да и вообще думать не привыкла. Порхать в поисках удовольствий гораздо легче. А делать-то дальше что?
Куда-то идти?
Чем-то заниматься?
А куда? А чем? Ничего не понять. И ничего пока не придумывается. Единственное, до чего додумалась Оляшка… сходить к матери. А что?
Там-то и примут, и помоют, и покормят… наверное. Они ж обязаны! В этом Оляшка даже и не сомневалась. Ни минуточки. Вот сейчас посидит немножко, а потом встанет и пойдет!
Вот!
– Пап… это была королева?
– Да.
Элран поправлялся. Уже почти и следа не осталось от страшных ожогов, и есть он мог нормально, и вставал, и ходил, и даже упражнения делать порывался.
Физически парень был почти в порядке.
А вот душевное его состояние…
День за днем Элран просто уничтожал себя. Не мог себе простить смерти Шавеля.
Шавель – Щавель… такой же легкий, беззащитный, такой же наивный… это Элран должен был все предусмотреть! Должен был понять.
Должен…
Он старше, он умнее, он знает… знал, что Вель, занимаясь своими опытами, теряет всякое чувство реальности. И не предусмотрел.
Не остановил, не подумал, не помог…
Смерть Веля – его вина.
Старейшина Мирил видел, что творится с сыном, но полагал, что разговаривать с ним еще рано. Мальчишка же…
Глупый, бестолковый мальчишка, как и все его приятели. Все им кажется, что они сейчас одной левой дракона за хвост, одной правой крейсер об метеорит, что ногой махнут – ша-эмо разлетятся…
И думают они, что бессмертны, и не понимают ничего ни о своей, ни о чужой жизни.
Нет, не понимают…
А она короткая, конечная. И сам пропадешь, и друзей подведешь.
Старейшина Мирил знал, что дерево может погибнуть. Но тогда из семян поднимется новый лес.
А как быть, если выжигают семена? Вот этих? Молодых, зеленую поросль? То-то и оно…
Пусть Элран подумает еще. Умнее будет. Но если вопрос был задан…
– Пап, зачем она приходила?
– Она нашла для нас новый мир. Но пока молчи об этом.
Врать сыну старейшина не хотел. Да и нет в этом ничего секретного. Как Мирил и предполагал, сын аж подпрыгнул.
– Новый мир?! Пустой?!
– Нет. Там живут лю-ди. Че-ло-ве-ки.
– Ша-эмо?
– Королева сказала, что нет. Они похожи, но лучше…