Во власти Эмоций
Шрифт:
– Что? – удивленно переспросил со смехом в голосе блондин. – Штраф? Я не ослышался? – закатил один рукав рубашки, открывая вид на свои татуировки.
У Димы руки полностью были забиты тату, как сейчас это называется – рукава. В первый день это было невозможно понять, так как он был наглухо одет, а вот в последующие дни до рабочего времени он часто ходил в футболке, неумышленно демонстрируя темные рисунки на своей смуглой коже.
– Штраф? – вновь повторил.
– Да! – раздраженно выдохнула.
– Ты так решила? – начал закатывать второй рукав, когда в противовес мне задал вопрос, иронизируя с фальшью в голосе.
– Да, Дима! Я так решила. И это не обсуждается. Все. Мне пора, – глядя на дисплей, последнее проговорила чуть ли не с ужасом.
Мне крышка! Шестьдесят пропущенных звонков.
Параноик!
– Не обсуждается?! – начал выходить из себя блондин. – Да на нас все держится тут! Слышишь?! Разуй свои глаза! Или ты на фоне своей беременности туго соображаешь? На нас троих держится основная работа!
Смотрю на него и понимаю, что это говорят за него эмоции… не он. Даже Слава с Ромой обалдело оглянулись на него, что он такое ляпнул вслух. И этот исходящий из него негатив не из-за штрафа, не из-за денег, а из-за работы. Денег у этого парня много, и из-за пяти тысяч он не обеднеет. Тут играет роль тот факт, что он облажался в работе. В любимой работе, где он все время шел лидером с задранной головой. Уверена на все сто, что Тимур его ни разу не штрафовал, а может, и не отчитывал даже. Уж слишком остро он реагирует на мои замечания.
– Держится на вас? – хрипло обронила и постаралась прочистить горло, откашливаясь. – Как держится, Дим? – потянула мило уголки губ и по максимуму стерла все эмоции с лица, чтобы не прочел, как сильно в данный момент хочу его ударить. – Сейчас у каждого из вас по три стола. У каждого! В общем девять столов. У каждого по одному в ВИП зонах! – медленно начала повышать свой тон. – Сколько вы уже отсутствуете? Сколько вы уже тут со мной стоите? Какого черта ты продолжаешь со мной разбираться? – на последнем прикрикнула на него, и взамен получила от всех троих пристыженные взгляды, направленные в пол.
Как дети в детском саду! Стоят здоровенные лбы, в рот воды набрали и дуются, как шарики, с опущенным взглядом.
– Скройтесь с моих глаз, и в течение получаса, пока я не покину пределы клуба, не оказывайтесь в поле моего зрения. Иначе я найду, до чего еще докопаться! Да, я выхожу! – последнее устало проговорила в телефон, ответив на звонок Руслана.
– Блядь, неужели с первого раза тяжело ответить?! – чуть ли не проорали мне на том конце провода.
– Случилось кое-что, – не вдаваясь в подробности по телефону, ответила мужу. – Вы долго тут будете стоять? Идите работать, держатели, – сказала троице, которая все еще стояла напротив меня и прислушивалась к моему разговору.
Слава с Ромой синхронно развернулись и, включив максимальную скорость, рванули в зал, а Волошин, обведя меня сузившимся неприятным взглядом, хмыкнул и отправился вслед за ними демонстративно медленной ленивой походкой.
– Что-то серьезное? – с тревогой поинтересовался Рус. – С кем ты говоришь?
– Скоро выйду, Руслан. Максимум минут десять. В машине все тебе расскажу, – с тяжелым вздохом оперлась рукой на стену и опустила голову вниз.
– Малыш… – осторожно попытался поддержать он, чувствуя меня на расстоянии.
– Не пришел, – прошептала ему. – И сегодня не пришел, – я не выдерживаю, и из моих глаз выливается очередная за эти две недели порция слез.
Тут же вытираю глаза, а заодно и мокрые ресницы, слипшиеся от слез.
– Лииина… Может, и к лучшему? М? Пропал, не предупредил.
– Он же пообещал, Руслан! Пообещал, что придет! Сказал – я буду! А я верю ему! – начинаю истерически шепотом тянуть последние две фразы.
– Тем более! Пообещал и пропал! Две недели! Две! Неужели за такое время нельзя связаться с тобой?! Значит, грош цена его слову, Лина. Я тебя прошу, хватит терзать себя из-за этого пацана! Ты нервы треплешь нам троим эти две недели. Плачешь, не спишь, аппетита нет никакого! Родная, выходи ко мне скорее. Только не плачь, я тебя умоляю.
– Сейчас, – заикаясь из-за слез. – Сссейчааас, – снова расплакалась, увидев перед глазами лицо Мити.
– Блядь, выходи оттуда! Иначе я сейчас зайду сам, только никому от этого лучше не будет!
– Иддду! – сбросила вызов, чтобы он не слышал больше моего надтреснутого голоса и нескончаемого потока слез.
В который уже раз за эти четырнадцать дней чувствую, как черви безжалостно начинают сжирать мое сердце?
В первую неделю я ни спать не могла, ни есть… Я дышать перестала, но сердце наоборот набирало сумасшедшие обороты! Казалось, одна часть моей души омертвела. Любая мысль или воспоминание о Мите резали по живому, вызывая дичайшую боль, лихорадку, крик среди ночи и море горестных слез. Меня трясло, как припадочную, от страха больше никогда его не увидеть.
– Ему плохо! Плохо, Рус! Я чувствуууююю! – завыла среди ночи, когда с криком подскочила, и он вместе со мной.
– Ерунда. Ерунда все это… Он просто нашел другое место работы! Все! Не ищи в этом подтекст! Забудь его, – зажал в своих крупных руках и укачивал с широко раскинутыми ногами на кровати, пытаясь успокоить.
– Нет! Что-то случилось! Он же обееещал мне! Обещал! Рус, найди его! Найди мне его, я умоляю! – отклонилась, вцепившись в него, и страшным взглядом уставилась в его глаза.
– Как я тебе его найду? Малыш, мы не знаем, кто он, откуда, фамилии нет!
И я завыла от осознания его правоты. Громко и отчаянно.
– Что ж ты делаааешь?! Линааа, – начал гладить и хаотично покрывать мое лицо мелкими поцелуями, собирая пухлыми горячими губами горькие слезы, казалось, с капельками крови, которая сочилась из порезанной души и сердца. – Подождем! Еще подождем! Я придумаю что-нибудь. Только не плачь, девочка моя. Все сделаю!