Во власти мракобесия
Шрифт:
Надо спокойно работать дальше. Никаких проблем с этим Тимуром у меня не возникнет».
Она вздохнула, поднялась и повернулась к зеркалу. На неё вновь смотрела прежняя Лена Жукова, красивая, элегантная, принявшая окончательное решение.
На следующий вечер Тимур Тамаев не появился, но позвонил. Лена бодро сообщила ему, что готова сотрудничать с ним.
– Вчера я была растеряна, Тимур, и прошу у вас прощения за это, – грудным голосом проговорила она. – Вы же знаете, что партнёров менять нелегко.
– Рад, что ты приняла верное решение, – сказал Та-маев. – Уверен, что наше партнёрство будет по-настоящему плодотворным. И вот что… Ты не говори мне «вы». Не люблю
– Да, я поняла, Тимур.
– Завтра приглашаю тебя в ресторан. Отметим наше соглашение. Выпьем за взаимопонимание.
– Спасибо. С удовольствием.
Она положила трубку и почему-то вдруг представила Тимура в камуфляже, с повязкой на голове, с автоматом в руках. «Он наверняка воевал. Он из тех, кому нравится стрелять и убивать, когда ему противоречат. Он считает, что в этом и есть отличительная черта мужчины. Что ж, подыграю ему, попытаюсь изобразить послушную женщину. Мне важно добиться того, чтобы он не слишком давил и не очень большую дань взимал… Эх, Митя, зачем же ты продал меня? А я ведь верила тебе, считала почти другом…»
Домой она пришла совершенно спокойная, в душе всё улеглось. В квартире было тихо, Борис ещё не вернулся с работы. Он никогда не спешил домой, только в первые годы совместной жизни, а теперь-то и семьи никакой не стало, одно название. Занятые каждый собой и не связанные детьми, они становились всё более чужими друг другу. Раньше их объединяли секс и страсть молодости, сейчас даже этих отношений не осталось…
Лена заглянула в холодильник и не обнаружила там ничего съестного, только кусок сыра и большую бутылку газированной воды. Она давно не занималась хозяйством, предпочитала покупать готовые салаты в пластиковых коробочках, нарезанную ветчину, горячую курицу-гриль или что-нибудь такое, что можно разогреть в микроволновке.
«Не понимаю, зачем нам нужен холодильник, если у нас никогда не бывает продуктов?» – подумала она, доставая из морозильного отделения формочку со льдом. Бросив два куска в стакан, она прошла в комнату и, взяв из бара бутылку вермута, налила почти половину стакана. Кубики льда всплыли на поверхность, издав мягкий стеклянный звон. Лена устроилась в кресле, поджав ноги, и закурила.
Минут через пять щёлкнул замок входной двери, и Лена услышала мужские голоса. Борис привёл кого-то в гости.
– Ты уже дома? – удивился он, увидев жену в комнате.
– Да, сегодня пораньше освободилась.
– А я с Михаилом пришёл… Ты помнишь Мишу Сотникова?
Фамилия показалась ей знакомой, но Мишу она не вспомнила, даже когда он появился из-за спины Бориса и поздоровался.
– Вот обсуждаем нынешнее состояние дел, – сказал Сотников. – Я же из России ещё в середине восьмидесятых уехал.
Тут в памяти Лены что-то шевельнулось. Сотников был то ли диссидент, то ли якшался с диссидентами.
– Всё нынешнее руководство России, – продолжил Борис начатый, видимо, раньше спор, – это выходцы из бывшей партноменклатуры. Власть в свои руки они брали не ради того, чтобы улучшить жизнь народа. Нет, они в первую очередь принялись делить должности, кабинеты, квартиры, машины. Всю страну поделили между собой.
– Но свобода слова?! Не станешь же ты утверждать, что её нет. Разве не этой свободы жаждали советские люди?
– Нет у нас никакой свободы слова и свободной прессы! СМИ выражают интересы своих хозяев, конкретных промышленно-финансовых групп. Человек сегодня абсолютно бесправен и беззащитен. При советской власти такого не было.
– Так ты испытываешь ностальгию по СССР? – удивился Сотников.
– Ничего подобного… Тебе налить чего-нибудь? Коньяк? Водка? Вермут? – Борис достал из бара бутылки. – Я испытываю ностальгию по гарантиям определённых базовых прав, которые существовали в Советском Союзе. Например, чтобы арестовать человека, в советские времена необходимо было включить некий государственный механизм. Никто не мог арестовать гражданина просто так. А теперь всё у нас запросто. Милиция может задержать кого угодно, чтобы получить, например, взятку. А не захочешь дать, тебя могут просто убить, чтобы ты не пожаловался на них.
– А тебе не кажется, что и раньше тоже это существовало?
– Отдельные случаи, конечно, были, – согласился Борис. – Но не система беззакония. Нынче у нас правит беззаконие. Криминальные структуры действуют под прикрытием государственных организаций. Криминальный авторитет избирается народным депутатом. Что-то я не припоминаю, чтобы в Советском Союзе был хоть один такой случай. А сейчас практически все кандидаты во власть связаны с коммерческими структурами, то есть с криминалом. Раньше чиновник был сволочью только по своей чиновничьей сути, но сейчас в чиновники идут, чтобы воровать. У них и в мыслях нет служить народу. Чиновники сейчас не любят страну, она для них – кормушка. И численность чиновников только растёт. Это значит, что узаконенных воров становится больше изо дня в день. Первые лица в экономике и политике открыто говорят, что без «чёрных» денег ничего нельзя добиться. Они не стесняются произносить эти слова вслух! Они не стесняются показывать свои роскошные особняки, похожие на крепость, хвастают богатством, полученным с помощью бесстыдного воровства. Воровство стало нормой. Банк не отдал вам ваш вклад – норма. Государство не платит зарплату – норма. Создаются фиктивные фирмы, которые гребут деньги и тут же куда-то исчезают, – норма. Милиция работает «крышей» у бандитов – норма. Сейчас любой криминал – норма. И народ не в силах противостоять этой системе. Народу не дано даже права протестовать. Народ превращён в дойную корову. А когда доить уже нечего, правительство обращается на Запад и требует у Международного валютного фонда новых кредитов «для продолжения реформ». И эти кредиты в одночасье перекочёвывают на личные счета «слуг народа».
– Боря, – окликнула его Лена, – ты чего разошёлся? Такая сейчас жизнь у нас, по-другому уже не будет. Надо привыкать. Меня вот мой компаньон, к примеру, продал чеченцам, теперь я буду им дань платить. Либо бизнес надо сворачивать, чтобы не иметь с этими бандитами ничего общего, либо глубоко вздохнуть и согласиться на новую «крышу».
– Ты, конечно, согласилась?
– Да, потому что я хочу, чтобы моё агентство существовало и развивалось. Хочу чувствовать себя человеком!
– Ходить под бандитами – это, по-твоему, чувствовать себя человеком? Ты понимаешь, что говоришь, Лена?!
– Да какая разница, кому платить? – огрызнулась она. – Чем дань государству лучше, чем дань бандитам? Ты сам всегда возмущался тем, что государство облагает нас налогами. По какому праву государство отбирает у меня честно заработанные деньги?
– По праву сильного, – вставил Сотников.
– Вот именно! – воскликнула Лена. – А бандиты и воры сегодня сильнее государства. И хватит об этом. Каждый выбирает свой путь. И каждый сам отвечает за свой выбор.
Уже дважды сотрудники отдела «П» встречались с гонцом от Моржа. Пока всё развивалось по намеченному сценарию. Оставалось только договориться о передаче драгоценностей. Во время очередного разговора с Коржаковым Смеляков предложил провести эту операцию в Шереметьево-2, прямо в свободной зоне.