Во власти ночи
Шрифт:
Тень улыбки скользнула по лицу Нкози. Реакция Дики была мгновенной.
— Видите там справа верзилу рядом с девушками — только смотрите так, чтобы не было заметно. Видите, сэр?
— Вижу.
— Это капрал Сингх, сэр, из политического отделения Натальского уголовного розыска. Успокойтесь, сэр. Не надо волноваться. Я не хотел говорить, а сейчас сказал, потому что уж очень мы расхрабрились.
— Понимаю, — задумчиво произнес Нкози. — Я вижу, тебе трудно со мной. Извини.
— О, с вами совсем не трудно, сэр. Однажды мне пришлось вести белого профессора от Иоганнесбурга до границы. Чертовски был умный, сэр. Только посмотришь на него — сразу видно. Вот с ним было действительно трудно! Ничего
— А ты читал эту книгу?
— Нет. Но Сэмми — мистер Найду — рассказывал мне… Так что с вами, сэр, не трудно, нет! А капрал Сингх из политического отделения Натальского уголовного розыска тоже член нашей организации. Но здесь много шпиков, вот он и следит, чтобы они нам не навредили. Поэтому не беспокойтесь, но помните, что я вам сказал. Хорошо, сэр?
— Да, Дики. Я все понял.
— Ну и прекрасно.
Дики отошел. Капрал Сингх из политического отделения Натальского уголовного розыска мельком взглянул на Нкози и тотчас же исчез из поля зрения. Одна из молодых женщин отделилась от своих подруг и, казалось, совершенно случайно очутилась рядом с Нкози. Она сложила ладони и склонилась перед ним в традиционном индийском поклоне. Затем сняла с себя гирлянду из белых цветов и надела ее ему на шею.
— Скажите Дики, что у переправы опасно, — быстро прошептала она и незаметно удалилась. И сразу же мир и спокойствие, владевшие процессией и им самим, были нарушены. И все же… И все же… Он взглянул на спокойное, как бы преображенное религиозным экстазом лицо какой-то женщины, которая шла в нескольких шагах от него… И все же…
Они добрались до фермы на рассвете. После дня, проведенного у реки, и длинного перехода они утомились и стали неразговорчивыми. Хорошо еще, что вторую половину пути они проделали на полуразвалившемся стареньком «лэндровере», которому, казалось, впору быть на свалке, а он еще довольно исправно бегал по дорогам. Не то они вконец измотались бы, да и на ферму попали бы гораздо позже.
«Лэндровер» поджидал их у последнего селения в поместье Нанды, и до тех пор, пока не миновала опасность, машину вел юноша, житель селения, худой, высокий и гибкий, с каким-то пепельным оттенком кожи. Его непрестанно мучили приступы сухого кашля, с которым он никак не мог справиться. Рядом с юношей на переднем сиденье ехал здоровенный парень, почти такой же высокий и крупный, как Сэмми Найду, только не плотный и мускулистый, а рыхлый и толстый, хотя и был моложе Сэмми. Толстяк сидел с таким видом, словно готов был в любую минуту сменить за рулем тщедушного водителя, если того доконает кашель. И в самом деле, как только у водителя начинался приступ, Нкози был уверен, что на сей раз он ни за что не выкарабкается, но тот, задыхаясь, брызгая слюной и отчаянно глотая воздух, как-то превозмогал себя! За все время пути никто не проронил ни слова.
Когда они достигли подножья гор, тщедушный остановил машину и вместе с толстяком спрыгнул на землю. Помахав рукой на прощанье… они зашагали по залитой лунным светом дороге назад, к своему поселку. На спидометре было девять миль.
За руль сел Дики Наяккар, а Нкози перешел на переднее сиденье. Они смотрели вслед ушедшим парням до тех пор, пока те не скрылись в пронизанной лунными лучами дымке ночи. Только тогда Дики Наяккар включил мотор, и они стали подниматься в горы.
Я все больше и больше удаляюсь от границ протектората Басутоленд, размышлял Нкози, и это осложняет мое положение. Вначале все казалось очень простым — он высаживается на сушу, передает деньги, пробирается через границу в Басутоленд, а оттуда на самолете возвращается в Лондон — и у него отличное настроение, потому что он оказался смельчаком и внес ощутимый вклад в борьбу, которую ведет его страна. А что получилось на деле? Он выполнил свою миссию, но не властен над собой, не может выбраться отсюда; он даже стал сомневаться в важности и значении своего вклада.
Сквозь мерный шум мотора послышался голос Дики Наяккара:
— В этот предрассветный час такая берет тоска, что хоть плачь.
Нкози взглянул на сидевшего рядом молодого индийца не без удивления — он никак не ожидал услышать от него нечто подобное. Это могла бы сказать Ди или ее брат, может быть, Сэмми Найду, только не этот парень.
Целый час они ехали молча. Подъемы сменялись спусками, спуски — подъемами, но машина, не меняя скорости, осторожно взбиралась все выше и выше, пока, наконец, на рассвете они не добрались до фермы, затерявшейся в горах на высоте трех тысяч с лишним футов. Холмистые плантации Нанды остались далеко позади, да и до селения, где они сели в «лэндровер», было добрых двадцать миль.
Маленький домишко гнездился во впадине под нависшей скалой на склоне холма посреди большой долины, замкнутой кольцом высоких гор. С вершины холма, если смотреть на юг, видно было глубокое ущелье, прорезавшее горы. Отсюда же открывался широкий, с большим охватом вид на юг, юго-восток и юго-запад. А в ясный день можно было даже проследить весь путь от горы к побережью Зулуленда, где высадился Нкози. Если смотреть на север, куда обращен фасадом дом, то взору предстают лишь уходящие вдаль горы, причем каждая последующая гряда выше предыдущей. Итак, домишко был надежно укрыт с юга, юго-запада и юго-востока. Он просматривался только с севера, но там сплошной стеной высились горы. Была еще одна возможность обнаружить дом — с самолета, но лететь над самыми горами весьма опасно, не говоря уже о том, что пришлось бы облетать весь район вдоль и поперек.
Дики Наяккар подъехал к самому дому, словно козырьком, укрытому скалой. Они вылезли из машины, и Дики указал на тропинку, начинавшуюся за домом и уходившую на вершину горы.
— Там у нас наблюдательный пост. Оттуда видно все. Зато нас никто не может увидеть.
Маленький домик был удивительно чист, и. все там было готово для жилья. Пока Дики зажигал керосиновые лампы, Нкози изучал правила поведения, висевшие на внутренней стороне двери. Разжигать огонь не разрешалось ни днем, ни ночью — могут заметить дым; запрещалось выезжать на машине засветло; перед уходом в горы надо было непременно захватить с собой ружье и рюкзак с неприкосновенным запасом.
Вскоре к нему подошел Дики Наяккар.
— А где ружья? — спросил Нкози.
Дики подвел его к буфету в углу, открыл его и поднял повыше лампу. Там стояло полдюжины сверкающих ружей. Над каждым из них висели патронташ и маленький рюкзак.
— Вы не боитесь, что кто-нибудь может набрести на этот дом? Ну хотя бы случайно?
— Дом постоянно охраняется, сэр.
— Да, но эти люди далеко отсюда. Если вы имеете в виду селение, где мы сели в «лэндровер».
— Нет. Есть другие.
— Поближе?
Наяккар минуту колебался, потом сказал:
— Совсем близко, сэр; поэтому не беспокойтесь. — Наяккар закрыл буфет, повесил на него огромный замок и снова поднял лампу, чтобы Нкози мог еще раз взглянуть. — Чертовски трудно взломать этот буфет, сэр.
Буфет был частью бетонной стены, и на массивных дверях висел невероятно большой замок.
— Но если паче чаяния сюда кто-нибудь забредет, это объявление у входа…
— Его повесили специально для вас.
— Понимаю, — пробормотал Нкози и вспомнил, с какой горечью говорила Ди о муравьином существовании, которое принуждены вести индийцы в этой стране.