Во власти пламени

— Готова поспорить на свои рубиновые подвески, что эррол Тейран победит и в сегодняшних состязаниях. И, как и в прошлом году, его назовут королем турнира. Ах, Шахир, он такой… — восторженно выдохнула Лаали.

Я закатила глаза. Начинается…

— Храбрый, сильный, и вообще! — продолжала петь дифирамбы своему кумиру девушка, а я тем временем боролась с желанием спихнуть Лаали с ковра на пальму, мимо которой мы

Или, может, лучше сбросить ее в фонтан на Цветочной площади? Прохладная вода однозначно пойдет ей на пользу.

— Интересно, а какие на нем сегодня будут доспехи?

Я зажмурилась. В следующий раз пойдем пешком, а летающим ковром, как кляпом, я заткну Лаали рот. Потому что слышать по сто раз на дню это имя просто невыносимо. Шахир, Шахир, Шахир! В последнее время моя подруга будто помешалась на нем. Такое ощущение, что ее заклинило: Шахир то, Шахир се. Можно подумать, самый лучший, самый красивый и неповторимый дракон на все село. Рассветное королевство то есть.

Лично я старалась сторониться старшего сына первого советника его светлейшества. Ладно, я в принципе всех драконов сторонилась, будь то Огненные или Ледяные. Кроме одного… Но сейчас не об этом!

— Лаали, милая, — я глубоко вдохнула, затем выдохнула, стараясь успокоиться, — мне кажется, не стоит так зацикливаться на одном тальдене.

— Я приму участие в отборе и выйду за него замуж! — перебила меня девушка и с фанатичным блеском в глазах заявила: — Никаких других тальденов мне не надо!

Тяжелый случай.

Может, мне лучше самой с ковра свалиться? И пусть Лаали летит на свой турнир в гордом одиночестве. Мне там вообще делать нечего. Но родители настояли, чтобы я не пропустила ни одного праздничного дня. Приманивала женихов, так сказать. Потому что быть незамужней алианой в девятнадцать лет — это конец. Света, жизни, родительских надежд.

Покружив над ристалищем, ковер мягко опустился в густую траву с яркими вкраплениями полевых цветов. Лаали грациозно поднялась, счастливо жмурясь на солнце и улыбаясь. Внимательно оглядела разноцветные шатры, раскинувшиеся за полем, и приступила к изучению трех ярусов трибун, затянутых яркими полотнищами. Наверняка выискивала взглядом своего драгоценного дракона.

Поправив полупрозрачную вуаль на лице (алианам в Рассветном королевстве запрещается показываться на людях с непокрытой головой и открытым лицом), подруга задумчиво пробормотала:

— Осталось узнать, кто станет королевой турнира.

Давняя традиция — победитель в состязаниях выбирал даму сердца, даря ей что-то из своих доспехов, перчатку там или бывало даже шлем (конечно же именно о таком пропахшем потом и лошадью подарке мечтает каждая девушка), после чего имел право танцевать с ней на вечернем пиршестве все танцы и даже ненадолго остаться с ней наедине.

Я с сожалением посмотрела на Лаали и, взяв ее за руку, крепко сжала тонкие пальчики. Она у меня замечательная. Наивная немного, правда. Ведь знает же, кто станет королевой турнира — эта змеючка Амарелия, по которой Шахир, говорят, уже который месяц сохнет. И тем не менее Лаали продолжала себя обманывать.

— Кто бы ею ни стал, ты у нас первая во всем Жемчужном городе красавица, — ласково улыбнулась я подруге.

И это была чистейшая правда. К своим семнадцати годам Лаали превратилась в очаровательную девушку. Невысокая, хрупкая, с тонкими нежными чертами и миндалевидными серо-голубыми глазами. А уж ее густым темным волосам, сейчас заплетенным в толстую косу, завидовали все без исключения алианы и простые девушки.

Кроме меня, наверное. Я вполне довольна своими волосами, которые мама в детстве, когда расчесывала, с любовью и восхищением называла золотым шелком.

Стоило мне ступить в траву, как коврик послушно свернулся тугим рулоном. Подскочил мальчишка в красных шароварах и жилете на голое тело (жара стояла неимоверная). Я дала ему монетку и попросила позаботиться о моем любимом коврике. Мальчик низко поклонился и помчался к шатру — хранилищу волшебных половиков.

А мы с Лаали, влившись в пеструю толпу, не спеша двинулись к трибунам. Сегодня было особенно многолюдно: финальный день состязаний обещал быть богатым на впечатления. Простые горожане занимали места еще на рассвете. Знать, как обычно, не слишком спешила. И мы тоже, признаться, опаздывали. А все Лаали! Она никак не могла выбрать между платьем бледно-розовым и ярко-зеленым. Решив, что изумрудный цвет больше подходит зеленоглазой мне, чем ей, девушка остановилась на розовом варианте, а потом еще добрых полчаса крутилась перед зеркалом, любуясь собой, пока я не затащила ее на подоконник, а с него на ковер.

Мы поднялись на трибуны одними из последних, но волноваться было не о чем: никто и никогда не осмелился бы занять места, отведенные для дочери герцога Анвэри, моего отца.

— Риан, смотри! — радостно воскликнула Лаали, когда герольд начал называть имена победителей прошлых состязаний, и те по очереди стали выезжать на поле под рукоплескания зрителей.

Кто бы сомневался, что Шахир возглавит процессию победителей.

Скользнув по ристалищу равнодушным взглядом, я сосредоточилась на своих руках. Лучше полюбуюсь ногтями и серебряным колечком, мягко поблескивавшим на безымянном пальце. Это украшение три года назад, в день моего шестнадцатилетия, мне подарил Мориэн — старший сын владыки соседствующей с Рассветным королевством Сумеречной империи.

Ледяной дракон и… мой друг.

— Риан! — Лаали легонько пихнула меня локтем в бок.

— Ну что такое? — Я насилу оторвала взгляд от серебряной безделушки, с которой никогда не расставалась.

— Как думаешь, кто он?

По трибунам волной прокатился шепот.

— Понятия не имею… — Я подалась вперед, пытаясь получше рассмотреть рыцаря в черненых латах на вороном красавце-жеребце.

Последний особенно привлек мое внимание. Однозначно больше, чем наездник, появление которого вызвало живейший интерес у зрителей. Особенно то, как он нарочито медленно подъехал к центральной трибуне, в тени которой от палящего солнца прятались правитель со своей ари, советник и добрая дюжина охранников.

Мельком взглянув на подскочивших к нему стражников, рыцарь во всеуслышание объявил:

— Я желаю принять участие в турнире!

Шепот усилился, стремительно перерастая в возбужденный гул.

— Вот что за привычка прятать лицо за забралом, — проворчала Лаали, старательно вытягивая шею и пытаясь изучить тальдена, уверенно восседавшего на коне. Животное нетерпеливо потряхивало смоляной гривой и било по земле копытами, как будто рвалось в бой. — Турнир ведь еще даже не начался.

Герольд подскочил к правителю, чтобы обсудить неожиданное заявление, и на какое-то время над ристалищем, словно знойное марево, повисло молчание. Прошла минута или, может, две: моя подруга ерзала от нетерпения, а потом возбужденно вскинулась, когда герольд приблизился к краю трибуны, чтобы громко проговорить: