Во власти притяжения
Шрифт:
– Ты и правда взялась расследовать дело! – воскликнул Доро. – Нужно расспросить твоего братца, что ему известно.
– Нет, видимо что-то пошло не так в их расследовании. Проведём своё, не будем идти по заведомо неверному пути. Ступай, распорядись, чтобы ужин подали сюда, у нас много работы.
Доро кивнул, соглашаясь со мной. Нам предстояло за короткий срок изучить и проанализировать всё, что собрала моя предшественница.
Я устало потёрла глаза и выпрямилась, разминая затёкшую спину. Солнце село уже давно, и помещение освещали бледные магические лампы, в свете которых читать было тяжело. За окном барабанил дождь, а рядом, свернувшись клубком как котёнок,
Вытянула ноги и взяла в руки стопку карточек с записями, сделанными моей рукой. Ничего определённого, просто обрывки фраз, мыслей, но из всего найденного барахла, они были самыми ценными. Вот только понять их не представлялось возможным.
«Альфа разрушается ромом» – что это значит? Кто такая Альфа? Или что?
«Охота» – короткое слово, но оно повторяется несколько раз.
«Парниль оберегает ларец. Кто следующая?»
Парниль – первая жертва, но о каком ларце идёт речь? Почему она его оберегает? Следующая… следующая жертва?
Я раз за разом листала карточки и перечитывала, перечитывала… это писала я, в этом нет сомнения, моя привычка делать заметки на всём, что попадается под руку, бумага, книги, не важно, но это лишь заметки, чтобы прочесть и вспомнить.
«Дэфари готовы умереть во сне, зная, что проснутся» – а вот это интересно. Другая я разгадала орудие убийства? Некто проникал в сны и уже в них совершал убийство, а жертва умирала в жизни?
Догадки, это всё лишь догадки. Как проверить?
Поднялась, дошла до своего кабинета, пересекла его и вышла во внутренний дворик с магическим огнём. Надо бы лечь спать, отдохнуть, но, несмотря на усталость, сон не шёл. Мысли то и дело возвращались к Рагону. Как он просто отпустил меня, не спорил, не просил остаться, не спрашивал о причинах моего решения. Просто сказал, что обратного пути не будет и… всё.
Слёзы встали липким комом в горле. Хорошо, что дождь, он поможет отвлечься, а отвлечься надо обязательно. Потому я и пошла на этот шаг. Дома меня ждёт мой Рагон, настоящий, любимый и любящий, нужно скорее закончить с этим делом и вернуться, а нынешний его высочество связывает меня, замедляет.
Принятое решение было правильным… но тогда почему так больно?
Я лежала на песке с закрытыми глазами и наслаждалась прохладными потоками воды, ласкавшими мою кожу. Думать о Рагоне слишком тяжело, нет… необходимо заставить себя вернуться к делу. Обнаруженные документы, хотя и порадовали меня сперва, оказались интересными, но не более. Она догадалась, что убийство Парниль открывает серию, что будут остальные, даже список предполагаемых жертв составила, как она пришла к этому, другой вопрос, но суть в том, что её усилиями была найдена лишь одна улика – тот самый злополучный золотой лист. Всё. Остальное – лишь мысли, догадки и почему-то глубокое изучение иерархии Двора дэфари. Может быть, её волновало положение в обществе? Может оно имеет отношение к убийствам?
И письма с угрозами. Не много, всего три, но такое ощущение, что они присланы друг за другом, в короткий период времени, а после прекратились. Почему? Я не получила ни одного письма, а она целых три.
Рядом послышалось движение. Я приоткрыла глаза и увидела рядом свою сожительницу. Её полупрозрачное платье намокло и облепило роскошное тело, а огненные волосы ей очень шли.
– Ты не с Рагоном? – спросила я как можно беззаботней, но голос, упавший до комариного писка, выдал меня.
Нирэ пожала плечами.
– Я пошла разузнать,
Я закрыла глаза, чувствуя, что те защипало от слёз.
– Нирэ, скажи, а у нас во дворе много дэфи владеющих Силой призыва? – спросила я, чтобы отвлечься.
– Силой… призыва? Никогда не слышала о такой.
– Ну как же, а кристаллы на шпилях дворца. На них начертаны символы призыва, они регулируют погоду во Дворе.
– О, нет, Лани, – отмахнулась Нирэ. – Это вовсе не Сила, а просто знание. Этому учатся.
– Но король сказал, что символы, используемые мастером, известны лишь ему. Но если это общедоступное знание, то и символы должны быть если не одинаковыми, то узнаваемыми, – удивилась я.
– Да, но эта наука весьма неоднозначна и каждый мастер, изучив азы и основные символы, никогда не использует их в чистом виде. Каждый мастер добавляет что-то своё, уникальное, на то он и мастер…
– И много у нас таких мастеров?
Нирэ пожала плечами.
– Орки в этом преуспели, а у нас не знаю, есть ли вообще мастера. Мне не известен ни один.
– Орки говоришь…
Интересно, а Доро знает что-нибудь об этом?
– Нирэ, скажи, а тебе не страшно? Неужели тебя волнует лишь постель Рагона, а о том, что можешь стать следующей в списке убийцы не думаешь? – спросила я, поднялась с мокрого песка и села рядом с рыжеволосой дэфари. Она пребывала в приподнятом настроении, совершенно несоответствующем. Рагон погнал её со своего ложа, таких же как она убивают, а ей всё шутки шутить.
– Страшно? – задумалась Нирэ и надула губы. – Нет, страх неподходящее слово. И при нашем Дворе и при остальных постоянно проходят противоборства, дуэли по поводу и без. Слабые вынуждены защищать себя и пробиваться наверх, на наверху примечают только сильных. А я… да и не только я, другие прекрасные дэфари его высочества избалованы. Статус неприкосновенности и, конечно же, Сила истинной дэфари оберегают нас. А убийства… они волнуют, будоражат и возбуждают. Нашёлся кто-то, кто не испугался гнева Рагона, кто нашёл способ убить дэфари… да как! Во сне! Немыслимо.
Нирэ заулыбалась ещё шире, удивляя меня всё больше и больше.
– Признаться, я хочу с этим таинственным убийцей познакомиться… поближе.
– Поближе? – воскликнула я.
– Лани, ты ещё так молода, не понимаешь, а когда живёшь уже семьсот двадцать три года, чувство страха перед смертью притупляется.
Семьсот двадцать три?! Ого!
– Мне даже интересно, как это.
– С ума сошла, – покачала я головой. Интересно ей как умереть. А потом вспомнила заметку моей предшественницы «Дэфари готовы умереть во сне, зная, что проснутся». Неужели Нирэ не одинока в своих безумных суждениях, и встретившись со смертью во сне другие с охотой принимают её, чтобы удовлетворить своё любопытство? Но ведь сейчас уже очевидно, что дэфари именно убивают, а не умирают сами, да и связь между жертвами совершенно чёткая, чтобы следующая любовница Рагона, встретившись во сне со смертью начала сопротивляться. Или любопытство сильнее чувства сохранения?