Во времена фараонов
Шрифт:
Все эти сценки, изображенные на настенных фресках или рельефах гробниц, предназначались вовсе не для того, чтобы напоминать живым о социальном положении покойного, а для того, чтобы сохранить ему в загробной жизни все те блага, которыми он пользовался при жизни. Единственным исключением был фараон, который сам считался богом: если его оправдывал суд Осириса, он получал высшую награду и мог вечно сопровождать Ра в его ежедневных шествиях по небосводу. Сценки семейного счастья в гробницах менее знатных людей наводят на мысль, что они вряд ли завидовали фараонам.
Египтянам не составляло труда строить многочисленные гробницы и храмы, потому что по берегам Нила на многие километры тянулись гряды известняковых холмов, откуда они могли брать
Археологи до сих пор находят на границе пустынь тела египтян додинастической эпохи, умерших задолго до изобретения бальзамирования. Они лежат в неглубоких могилах со своими предметами туалета, оружием и горшками с пищей, и на скелетах зачастую сохраняются клочки кожи и волосы. (Одно такое захоронение выставлено в Британском музее.) Легко представить себе, как древние египтяне, наблюдая подобные явления, постепенно пришли к мысли о необходимости сохранения материального тела покойного, чтобы он мог пользоваться им в загробной жизни. Отсюда развитие искусства бальзамирования, которое зародилось еще до века пирамид и сохранялось вплоть до конца династической истории. Вера в необходимость материального сохранения тела лежит в основе всей египетской религии. А поскольку тело остается нетленным, значит, надо обеспечить его всеми материальными благами — пищей, одеждой и другими земными предметами первой необходимости. Египтяне так и поступали и в результате оставили после себя то, что профессор Гленвилл назвал «уникальным национальным музеем древней жизни».
Египтяне были по преимуществу практичным народом: все, что они создали — математическую систему, инженерные сооружения и даже искусство, — имело утилитарное назначение. Они не увлекались абстрактной философией. Их воображение было ограничено безводными пустынями, окружавшими Египет со всех сторон, и двумя единственными источниками существования: животворной рекой, оплодотворяющей их долину, и раскаленным добела солнцем, которое каждый день проплывало над ними в слепящем безоблачном небе. Они жили в четко обозначенном реальном мире жестокого белого солнечного света и черных теней и, наверное, посмеялись бы над теми, кто спустя тысячелетия облек их мир в таинственные покровы.
Своей таинственностью Египет до известной степени обязан иероглифам, в переводе с греческого «священным письменам». Эти странные письмена-рисунки покрывали стены храмов и гробниц и стелы как в самом Египте, так и в пределах его империи. Прочесть их уже никто не мог. Кроме высеченных на камне иероглифов встречались их измененные, так сказать, скорописные варианты, иератические письмена. Ученые находили целые свитки папирусов, покрытые этими столь же непонятными знаками. Таким образом, о Древнем Египте люди знали только по рассказам греческих и римских историков, таких, как Геродот, Плиний и Диодор Сицилийский, которые беседовали с египетскими жрецами во времена Птолемеев и в римский период. Однако собранные ими сведения и отдельные яркие подробности, несмотря на их ценность, были все же слишком скудны. Современная египтология родилась лишь в начале XIX столетия, когда Роберт Юнг и Жан-Франсуа Шампольон расшифровали наконец иероглифические и иератические надписи. Но еще задолго до них многие европейские путешественники побывали в Египте и оставили поразительные записи.
В средние века, например, врачи свято верили, будто растолченная в порошок египетская мумия обладает чудодейственными свойствами. «Мумию, — писал один такой врач, — надлежит сначала растолочь в порошок, затем смешать с растительным
Однако не всякая мумия для этого пригодна. Французский врач Савари писал:
Мумия должна быть как можно менее блестящей, очень черной и с приятным запахом…
Аптекари платили бешеные деньги за это снадобье, и европейские купцы специально отправлялись в Египет на поиски мумий. В XVI в. торговля ими достигла широкого размаха. Египетские феллахи во время разливов (поля в это время находились под водой) отправлялись в пустыню в поисках мумий. Когда же запас их начал, по-видимому, иссякать, в Александрии принялись изготовлять фальшивые мумии. Они покупали трупы рабов, вываривали их в битуме и продавали как настоящий товар. Но еще долгие столетия источником подлинных мумий оставалась Сакка-ра близ Каира.
Путешественник XVIII столетия граф Сэндвич побывал в Саккара в 1739 г. Он писал:
Большая часть равнины Саккара усеяна подземными пещерами, вырубленными в скальном грунте… В них ведут многочисленные входы, квадратные в сечении, со сторонами около трех и глубиною до двадцати футов.
В один из таких входов мы спустились с помощью веревочной лестницы и оказались в почти засыпанном песком горизонтальном проходе, по которому нам пришлось довольно долго ползти чуть ли не на животе, пока перед нами не открылся склеп высотою около семи футов. Мы сразу обнаружили множество набальзамированных тел: они были в беспорядке разбросаны на полу пещеры, многие оказались разломанными на куски. Все эти тела были вынуты из своих саркофагов или гробов, обысканы грабителями в поисках ценных идолов, которые часто находятся вместе с ними, а затем брошены…
Другой английский путешественник, Ричард Покок, посетил Саккара в 1753 г. Он вспоминал:
…я отправился осматривать катакомбы. Обычный способ спуска посетителей вниз на веревке до крайности неудобен, но я привез с собой веревочную лестницу и по ней спустился вполне благополучно, хотя на меня сверху и сыпался песок. Я увидел внизу на полу множество обрывков погребальных пелен; некоторые сохранились почти целиком, однако тела покойных из них были изъяты ради мумий, а также предметов, которые могли быть вместе с ними… Я также увидел много черепов, впрочем, на равнине их встречалось не меньше. Битум или бальзам из них извлекли, по-видимому, еще в те времена, когда это целебное средство было в большем почете, чем ныне…
Покок усердно изучал Египет. Два написанных им увесистых тома живо повествуют о трудностях и опасностях, подстерегавших путешественников в его дни. Он поднялся на парусной лодке до Луксора и посетил Фиванский некрополь, включая знаменитый Вибан-эль-Мулук, который уже в те времена — и на протяжении веков — привлекал многих посетителей.
С величайшим удовольствием, — писал Покок, — осмотрели мы при свете купленных нами восковых факелов необычайные гробницы фиванских царей, но были сильно утомлены и решили присесть и подкрепиться принесенными с собой фруктами… К несчастью, мы забыли взять воды, и к тому же шейх торопился уйти, опасаясь, как я полагаю, что соберется народ, если мы надолго здесь задержимся. От Гурны до этого места ведет очень трудная пешеходная тропа через горы, на которой жители Гурны могли оказать нам далеко не дружелюбную встречу… Ранее они уже грубо осаждали фелюгу в мое отсутствие и говорили: посмотрим, осмелится ли этот чужестранец завтра сойти на берег, — ибо их весьма оскорбило то, что я копировал надписи. И еще, судя по их словам, они собирались напасть на мою лодку ночью, если я останусь… Видно, они очень хотели, чтобы я убрался отсюда, потому что верили, будто европейцы могут с помощью волшебной силы отыскивать и похищать сокровища…