Во все Имперские ТОМ 10 Крокодил
Шрифт:
— Полегче, Нагибин! Меня пытали почти двое суток. Кости мне переломаешь, я еще слаб.
— Рад видеть тебя живым, — серьезно произнёс я, потом пожал руку Глубине, — И вас тоже, князь. Глядите, господа, у меня новая жена...
Я подтащил к себе Таю.
— Чего? — Шаманов опешил, — Вот ОНА твоя жена? Вот эта синеволосая сука, которая...
— Это все в прошлом, Акалу, — резко осадил я друга.
— Если вы будете и дальше жениться с такой скоростью, князь, то в Империи скоро закончатся девицы, — ехидно заметил Глубина в своей обычной манере.
Я
— Акалу, боюсь, что у меня плохие новости. Твои родичи...
— Да, я уже знаю про их смерть, — эскимос тоже помрачнел, — Полётов мне все рассказал. Я надеюсь, они погибли не напрасно, Нагибин.
— Так и есть, Акалу. Они погибли, как АРИСТО, верные чести и своему долгу. И я никогда не забуду их имён, клянусь тебе!
Вот последнее было не совсем правдой. Погибшую возле Петропавловки девушку звали Айей, и она приходилась Шаманову племянницей. А вот как звали единокровного брата-бастарда Шаманова, сгинувшего в Питерском метро, я уже хрен помнил. Помнил только, что его имя я едва мог выговорить даже при жизни бедного парня...
Мда, похоже, что я и правда полное дерьмо, которые не помнит даже имён своих самых верных бойцов.
Но я поспешил прогнать эти мысли из головы, а заодно и сменить тему.
— Твои датские наёмники живы, Шаманов, — сообщил я, — Они сейчас охраняют самого канцлера — мою жену Ладу.
— Это тоже знаю, — кивнул Шаманов.
— А вот знает ли ваша жена Лада про вашу новую жену Таю, м? — спросил с присущим ему тактом князь Глубина.
— Не знает. Пока что, — ответил я, — Я сам сообщу ей эту приятную новость, но позже. Спасибо за заботу, князь. И, кстати, вам я тоже выражаю свои соболезнования — по поводу ваших наёмников, погибших у Петропавловки...
— Откровенно говоря, эти наёмники были полным дерьмом, — пожал плечами Глубина, — Кроме того, я их взял в кредит и застраховал, так что ничего страшного. Наёмников бабы еще нарожают.
— Тут не поспоришь, — усмехнулся я, — Собственно, что этот ублюдок Павел Стальной от вас хотел? И почему вы здесь, почему он вас отпустил?
— Самозванец был в ярости, когда ты перетащил на свою сторону его Лейб-стражниц, Нагибин, — объяснил Шаманов, — На остальных твоих пленников ему было плевать, но вот предательство Лейб-Стражниц вывело самозванца из себя, насколько я понял. Так что нас всех пытали в отместку за этих стражниц. От нас хотели информации. Но они её не получили!
— Это не пытки, это ерунда, баронет, — махнул рукой Глубина, — На самом деле Павел Стальной вас боится, Нагибин. Так что Палачевских и Пыталовых, слава Богу, не допустили нас допрашивать. Нами занимались Отравищины, а они могут разве что затуманить разум, а не причинить настоящую боль. Так что мы ничего не сказали — ни я, ни ваш друг Шаманов. Мы остались верны вам и ложе, князь.
— Я это ценю, — я кивнул, — Так почему вас отпустили?
— Да просто Павел Стальной по слухам без сознания уже сутки, — пояснил Шаманов, — Так что Империей теперь правит твоя жена. Она и приказала нас отпустить, немедленно, как Павел Стальной утратил дееспособность.
— Слушайте, нам на самом деле очень многое надо обсудить, друзья... — вздохнул я.
— Нет времени ничего обсуждать, — отрезал Полётов, — Так что если хотите болтать, господа — покиньте курган. Ибо здесь будет сейчас происходить МИСТЕРИЯ.
Глубина, Шаманов и неизвестный бомж все трое уставились на погребальную ладью, освещенную нашими аурами.
Разноцветнобородые Кабаневичи уже давно пялились на эту ладью круглыми глазами, судя по всему, они-то знали, куда пришли. А вот моих друзей Полётов, видимо, не известил заранее о том, куда им предстоит телепортироваться.
— Это чего... — перепугался Шаманов, — Это...
— Это Рюрик, — коротко объяснил Полётов, — И тот факт, что я привёл вас к нему, показывает высочайшую степень моего доверия к Его Высочеству князю Нагибину и его друзьям.
— И я это отметил, князь, — подтвердил я, — Спасибо.
Глубина подошёл ближе к ладье и хохотнул, указав на мертвую эксимоску:
— Шаманов, вон ваша бабка лежит.
— Бабка? Ей по виду лет меньше, чем мне! — Шаманов пришёл то ли в ужас, то ли в восторг.
— В прежние времена барышни выходили замуж и рожали рано, — заметил Кабаневич, — Так что она вполне может быть вашим далёким предком, Шаманов. Впрочем, я не уверен, что она из Гренландии, скорее похожа на американскую индианку... Стоп. А где её украшения?
Взгляд герцога заметался по телам жен Рюрика, которые на самом деле лишились всех своих цацок.
— Украшения перешли к наследнику, — я похлопал себя по набитым золотом и серебром карманам, — И к его жене, герцог.
Я указал на Таю. Костяное колье эскимоски теперь болталось у моей жены на шее. В сочетании с термошинелью полярных ЧВК оно смотрелось дико, но в целом Тае вполне себе шло.
— Так вот чем вы тут занимались, пока нас не было, грабили мертвецов... — хмыкнул Кабаневич.
— Мы не только этим занимались, деда, — заметила Тая, нежно вынимая у меня из носа кусок Слизевика и отряхивая от того же Слизевика плечи моей шинели.
Похоже, что мы и правда все извалялись в Слизевике, пока придавались любви. Я только сейчас заметил, что у Таи эти Рюриковы сопли застряли в волосах...
И я очень надеялся, что они не впитаются через тело. Насколько я помнил, Тая Слизевик не употребляла, как не употреблял его никто из Кабаневичей.
— Князь, перекусите пока, — Полётов швырнул мне картонную коробку — обед из финской закусочной «Ижоры-Обжоры».
Коробка вроде бы была даже еще теплой.
— А вы приступайте к делу, — приказал Полётов одетой в черное девке.
Я вскрыл коробку, обнаружив внутри пирожки с лососем, теплый морс с травами и две порции рагу по-карельски.
Я поделился едой с Таей, и сам жадно набил рот рагу, тем не менее не сводя глаз с готки. Я указал на её парку, расшитую черепами:
— Госпожа Мертвякова, я полагаю? Череп же герб Мертвяковых? Вы Имперский гаруспик?