Во все Имперские Том 6. Дриада
Шрифт:
— Он женился, потому что хотел отомстить мне, Владыка Адальберт, — злорадно сообщила епископу Маша, — Кроме того, у новой жены Нагибина отличные упругие титечки, если бы вы их только видели…
— Я стараюсь не смотреть на титечки, баронесса, — строго ответил епископ, — На мне монашеские обеты, между прочим. Так что титечки супруги барона Нагибина мне видеть незачем. Хотя с другой стороны, я очень надеялся сегодня её здесь узреть, не ради титечек, а потому что это дело касается и её в том числе…
Епископ уставился на меня, я вздохнул.
Тащить сюда сегодня
А болтаться на виселице я не планировал, мне и без веревки на шее хорошо живется.
— Моя супруга придти не смогла, простите, Ваше Высокопреосвященство, — объяснился я, — Мы с ней неплохо провели брачную ночь. А она была девственницей, так что девушка несколько притомилась и пребывает в некотором шоке. Сами понимаете. Так что я решил оставить молодую дома. Дабы не навредить её и без того хрупкому здоровью. Кроме того, я берегу свою жену и не собираюсь напрягать её разбирательствами.
У неё для этого есть муж, в моём лице. Так что давайте уже закончим болтать и скорее решим дело. Желательно решим его миром.
Я хотел бы остаться мужем мадам дю Нор. А мой брат Петр мужем Марии Головиной. Нас такой исход полностью бы устроил, и если вдруг где-то надо позолотить купола или построить трапезную — я готов сделать Церкви богатое пожертвование…
Адальберт слушал меня внимательно и не перебивая, хотя понять по его лицу, принимает ли он «пожертвования», было невозможно. Зато Маша вдруг самым натуральным образом взорвалась и влезла:
— А вот и нет, Нагибин! Нас не устраивает такой исход!
Мы с епископом одновременно уставились на девушку. Даже перс Шашин уставился, хотя он явно ничего не понимал в вопросах христианского бракосочетания и даже не знал русского языка.
Не посмотрел на Машу только Петр, который вместо этого принялся разглядывать собственные сапоги, с таким интересом, как будто они у него были покрыты росписью под хохлому.
Мда. Судя по всему, в отличие от меня, у моего брата брачная ночь явно не задалась. Причем, не задалась серьезно.
— А в чем дело? — поинтересовался епископ, — Баронесса, вы же знаете, что расторгнуть должным образом заключенный брак невозможно. Вы обвенчались. И расторжение брака не дозволяется. Тем более по инициативе невесты… Вот если бы вы, скажем, оказались недевственницей — тогда я бы мог аннулировать брак, но только по требованию вашего мужа. А так я не вижу ни одного церковного препятствия…
— Есть препятствие! — выпалила Маша, — Причем именно церковное! Это венчание было незаконным!
Это еще что за новости? Я напрягся, епископ тоже.
— Доказательства? — потребовал Адальберт.
— Они есть. Нате, смотрите. Вот вам доказательство!
Маша резко активировала ауру, так резко, что отреагировать не успел никто — ни епископ, ни Шашин, ни я, ни даже сам Петя.
Маша одним мощным движением сдернула вниз штаны собственного мужа, прямо вместе с исподним…
Вот блин. Нет даже не так.
ВОТ БЛИН.
А вот это уже пиздец. Такого мне в своей жизни еще, пожалуй, видеть ни разу не приходилось.
Епископ в ужасе ахнул, я же вообще лишился дара речи от открывшегося зрелища…
Глава 131 — Находчивая младшая жена
«3 из 12 собраны ЕЙ. НАЧАЛОСЬ.
Когда будет 12 из 12 — ВСЁ»
Граффити на стене базилики Святого Климента в Риме,
вероятно Псевдо-Аркариус
Петя уже натянул штаны обратно, но то, что я увидел, поразило меня до глубины души.
Хотите знать, что было у Пети между ног? Да в общем-то ничего и не было. Там была пустота, как у американской куклы Кена, разве что имелось большое черное пятно. Половые органы у Пети отсутствовали, их как будто выжгли…
— Да помилует нас Господь! — ахнул епископ Адальберт и перекрестился.
Маша тем временем устыдилась, что устроила мужу насильственный стриптиз, в глазах у девушки неожиданно блеснули слезы, она пробормотала, не глядя на Петю:
— Прости.
Перс Шашин выхватил саблю, явно намереваясь зарубить Машу за нанесенное его хозяину оскорбление, но Петя жестом остановил слугу:
— Не надо. Да. Это меня в плену. Выжгли чистой магией… Бей Кешаварз, которому меня продали, взял меня телохранителем. Как я и говорил. Вот только я был не телохранителем самого бея, а стражем его гарема. А стражам гарема обычно все отрезают, чтобы жены бея были в сохранности… Проще говоря, в Персии я стал евнухом. Не по своей воле, вы сами понимаете…
Петя сглотнул, судя по всему, он сам был готов разрыдаться.
Теперь мне многое стало понятно. Например, почему у брата повреждена корневая чакра, про которую болтал князь Глубина. Ублюдок Глубина был в своем репертуаре — он все знал, он сразу же понял, что у Пети нет члена, сразу же, как взглянул на его ауру. Но князь Глубина не был бы князем Глубиной, если бы предупредил об этом меня или Машу, или хотя бы Машиного отца.
Теперь понятно, почему Глубина был таким довольным, когда Петя венчался с Машей. Князь наверняка уже предвкушал тот скандал, который разразился сейчас. Вот только Глубине не повезло — его сейчас тут не было, так что насладиться скандалом лично ему не удалось. И слава Богу. Я никому не дам потешаться над моей семьей.
— Брат, почему ты не сказал? — выдавил я из себя, — Зачем ты вообще женился на баронессе? Ты же знал, что во время первой брачной ночи… Леший меня побери! Петя, зачем?
— Всё просто, — ответил Петя, он уже взял себя в руки и теперь говорил, как и всегда холодно, — Чтобы тебе насолить. А почему бы собственно и нет? Меня пытали в плену. А ты тем временем наслаждался тут нашим поместьем, жизнью АРИСТО и невестой-баронессой. И магией. А меня сделали инвалидом. Разумеется, я завидую тебе, брат. Ты отнял мою жизнь! Всё это должно было принадлежать мне! Так что не надо мне сочувствовать. Я всё правильно сделал! Я хотел тебе отомстить. И я отомстил! Это всё, что я мог сделать.