Во все Имперские Том 6. Дриада
Шрифт:
— Понятия не имею, — буркнула в ответ Лада.
Позади Жаросветова, уже у самых ворот Петропавловки стоял еще один грузовик с камнем Ивана Грозного в кузове. Другой грузовик поменьше, с закрытым кузовом, был запаркован слева от эшафота. Судя по эмблеме Охранного Отделения на боку авто, именно в этом автозаке сейчас сидели и ждали своего часа приговоренные.
Эшафот, грузовик со смертниками, Соколов, полковник Охранки, поп, Жаросветов и палач таким образом торчали сейчас в самом центре луга. А окружала их толпа магов-офицеров в синих мундирах — я насчитал ровно пятьдесят человек.
Вокруг
Мда. Я не секунду даже очканул и усомнился в своем плане. Но только на секунду, на одну единственную. Даже у храбрецов и мастеров многоходовочек бывают такие моменты слабости…
От раздумий меня отвлек Соколов. Шеф Охранного Отделения глянул на экран своего смартфона, а потом громко скомандовал:
— Пора. Приступаем.
Полковник, видимо служивший адъютантом Соколова, козырнул и бросился к грузовику. Палач встал с травы, на которой он сидел, затушил папиросу и вяло размял затекшие ноги.
— Не прошло и полгода, — нервно выругалась Маша.
Я же достал смартфон и отправил корешам одно единственное слово:
ПОГНАЛИ
Глава 144 — Стальной удар Стального Императора
«…Кто уничтожит Крокодила?
Чья рука накажет Ящера?
На чьем мече кровь его?
Чьи сапоги из кожи чешуйчатого поедателя?
У кого на колу морда пожирателя Солнца?
На это ведающий так отвечает:
Падет Ящер от руки ЗНАЮЩЕГО ОСВОБОДИТЕЛЯ,
И облик того ОСВОБОДИТЕЛЯ ужасен.
Ибо рожден не женщиной,
Но железным мужем,
И лёд в сердце его, и фекалии в глазах его,
И лыса голова его, и одежды воина он носит с рождения…»
Неидентифицированная сага, известна только по цитатам Псевдо-Аркариуса
Двери автозака наконец открылись, первыми оттуда вылезли двое тюремщиков-сержантов в голубых мундирах. Потом из грузовика извлекли Чена — точнее говоря, то, что осталось от Чена.
Китаец выглядел просто ужасно — его лицо все было покрыто свежими розовыми рубцами, один глаз заплыл так, что было непонятно, остался ли там глаз вообще. Чен едва стоял на ногах, одет он был в серую тюремную робу с номером на спине. Руки у триады были связаны за спиной.
Адъютант Соколова прокашлялся, один из бойцов подал ему беспроводной микрофон, другой — какие-то бумаги. Адъютант включил микрофон, расставленные у стен Петропавловки мощные колонки издали оглушительный скрип, разнесшийся над Невой.
Толпа на мосту и на набережной ахнула и заметалась, но потом тут же притихла.
Оглянувшись на секунду, я увидел, что набережная вся сияет огоньками смартфонов, их было столько, что набережная сейчас напоминала звездное небо. Не снимали на смартфоны только журналисты, ибо у этих были мощные видеокамеры.
Мда… Чем бы ни закончилась сегодняшняя казнь — я точно сегодня стану знаменитостью и героем мемов. Главное, чтобы не мертвым героем.
— Не подумайте ничего плохого, дамы и господа, — проговорил в микрофон полковник-адъютант Соколова, и его голос разнесся по всему Центральному кварталу, — Этот китаец сам себя покалечил, вот почему он так выглядит. Это не наша работа. Китаец просто бился головой об стенку в камере, он пытался покончить с собой.
Я поморщился — и от оглушительно громкого голоса из колонок, и от содержания фразы. Вообще, я никогда не любил стоять в первых рядах — ни на концертах, ни на казнях. В первых рядах обычно слишком громко долбит, у меня от такого начинает башка болеть.
Что же касается заявления полковника, то оно очевидно было просто ложью. Ибо когда человек выходит из автозака весь раскуроченный — тут не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, кто его избил.
Толпа, судя по всему, тоже не поверила заявлению адъютанта, но негодовать не стала, потому что на Чена тут всем было насрать — с моста послышались крики одобрения, кто-то громко заржал.
— Так его, этого узкоглазого убийцу! — басовито проорал пьяный купец, потрясая кулаком.
Я же в очередной раз подумал, что Павел Стальной ходит по тонкому льду. Сначала погромы, потом война в Желтороссии, а теперь еще и прилюдные казни… Эдак народ привыкнет к кровопролитию и захочет сам проливать кровь. А когда он такого захочет — его уже хрен остановишь или возьмешь под контроль.
— Кто этот ублюдок с микрофоном? — спросил я принцессу.
— Адъютант Соколова… — ответила девушка, — Вроде бы барон Картечкин.
Барон Картечкин тем временем поднес к глазам бумагу и стал зачитывать в микрофон приговор:
— Чен Тян, боярский сын, приговаривается Его Императорским Величеством Павлом Вторым Стальным к смертной казни через повешение за антигосударственный заговор и покушение…
Чайка на плече у Соколова громко вскрикнула и захлопала крыльями, Шеф Охранки жестом остановил адъютанта, а потом приказал:
— Потом зачитаешь, всем сразу. Нечего терять время. Давай всех в петлю.
Я стоял достаточно близко, чтобы услышать приказ Соколова, а вот толпа этого приказа не слышала, так что недовольно забухтела, недовольная задержкой и тем, что им не зачитали все преступления Чена.
— Правильно! — заорал пьяный купец, приложив руки ко рту на манер рупора, — Делу время, потехе час! Мы сюда пришли не слова слушать, а глядеть, как китайчик закачается в петле!
Этот быдлан меня раздражал все больше. А вообще с ним что-то не так — купец был единственным купцом из нашей VIP-ложи, кто почему-то не снимал происходящее на смартфон. Может он просто бухой, а может казнь за него снимает вот эта девка рядом с ним — его жена, а может…
Впрочем, тут было много странного. Самым странным было поведение Соколова. Павел Стальной явно хотел, чтобы Соколов устроил хороший кровавый спектакль для публики, чтобы он выдал зрелище в духе Древнего Рима. Но Шеф Охранки вместо этого нервничал, торопился и комкал весь ход казни.
Соколов как будто чего-то ждал, как и я… Вот это мне очень сильно не понравилось.
Чена тем временем втащили на эшафот. Поп было сунулся к Чену, но Чен выругался по-китайски и плюнул батюшке в лицо. В ответ на это сержанты-тюремщики повалили Чена на эшафот, для порядка несильно поизбивали его ногами, а потом накинули триаде на шею петлю.