Во все Имперские Том 7. Орден
Шрифт:
— Это не жертвоприношение, — «пропела» дриада, — Это кара. Наказание. Он же давал клятвы. Все масоны дают клятвы хранить Тайны. И когда они их разглашают, как сделал сейчас Корень-Зрищин…
— Мда, но я уже слышал, как разглашают масонские Тайны, — засомневался я, — На моих глазах князь Золоченков раскрыл Тайны консерваторов куче людей. И ни фига при этом не обуглился.
— Нет-нет, мама права, — задумчиво протянул Павел Павлович, — Тут все дело, кому именно ты даешь клятву. Этот Корень-Зрищин был связан клятвами самому Гностическому
— Звучит логично, — вздохнул я, — Но непонятно, на что этот ублюдок тогда вообще надеялся. Зачем он начал болтать, если знал, что сдохнет из-за этого?
Я погрузился в размышления. Старший Корень-Зрищин совсем не казался мне глупцом, скорее наоборот. А значит, он сознательно пошёл на смерть. Но зачем? Причина могла быть только одна — он хотел поведать мне о Культе, хотел завербовать меня, чтобы я победил самозванца и дал бы придти в мир Гностическому Либератору.
Я в ярости пнул обугленный стул, на котором только что сидел Корень-Зрищин:
— Вот дерьмо. Он ведь даже толком не успел ничего рассказать. Ну то есть, мы теперь знаем, кто такие сектанты, знаем, чего они добиваются. Но до сих пор непонятно, что именно они хотят сделать, чтобы привести в мир Либератора. Понятно только одно — самозванец на троне как-то этому мешает…
— А по-моему, все предельно ясно, барон, — влезла принцесса, — В вашем теле ведь изначально было две души, так? Ваша собственная и душа Царя. Видимо, самозванец на троне, называющий себя Павлом Стальным, находится в таком же положении. В нём есть душа некого попаданца, а еще душа Гностического Либератора.
— Да, но только Павел Стальной убил всех служителей Либератора, до которых он смог дотянуться, — не согласился я, — И Гностический Либератор этому никак не помешал…
— В любом случае самозванца нужно убить, — жестко произнесла принцесса, — Ясно, что если Либератор придет — то только через него.
— Ну а если наоборот? — поинтересовался я, — Если смерть самозванца на троне приведет к рождению Либератора из его трупа? Тогда что?
— Но не можем же мы оставить в живых узурпатора… — растерялась принцесса.
Я же просто махнул рукой, мне все это уже смертельно надоело, ситуация на глазах выходила из-под контроля:
— Этот ублюдок Корень-Зрищин сдох слишком рано. Если бы он поменьше болтал — он мог бы рассказать нам нечто ценное. У меня было столько вопросов! Но мудак потратил все время на славословия Гностическому Либератору, а теперь он вообще мертв, а у пепла на полу уже ничего не спросишь. Мы так до сих пор и не знаем, что такое самозванец. И почему он взбунтовался и перебил сектантов.
Зато теперь понятно, зачем он назначил Старшего Корень-Зрищина канцлером… Этот канцлер его нянчил первые дни после попаданства. Рассказывал ему про этот мир. А я тем временем был вынужден выживать, имея из советчиков только сумасшедшего Царя в моей голове… Впрочем, ладно. Плевать. Нет времени.
Я повернулся к Императору:
— Павел Павлович, вы же слышали, как Корень-Зрищин болтал про узника в железной маске? Он сказал, что этот узник был кем-то из сектантов, причем кем-то важным. Насколько я понимаю, вы в каземате заменили именно этого узника, а сам таинственный зек сейчас на свободе. И я не знаю, кто он, но явно не мой отец и не мой дядя. Мой батя был уже мертв, когда сектанты вас схватили. А мой дядя вроде бы в тюрьме никогда не сидел. Можете что-нибудь нам об этом рассказать?
Император развел руками:
— Эм… Боюсь, что нет, барон. Мне известно, что некий узник в железной маске, возможно, в той же самой, которую напялили на меня, действительно сидел в каземате. А вот кто он такой, и за что его кинули в Петропавловку — вообще без понятия…
— Ну а остальные узники?
— Не знаю, — ответил Павел Павлович, — Вроде остальными узниками Петропавловки были какие-то купцы из запрещенного Русского Купеческого Союза. Они пытались копать под власть магократов. И там еще сидел какой-то киллер клана Меченосцевых, который убил столько аристо, что его приговорили к пожизненному по личному приказу Павла Вечного… Но это всё. Про человека в железной маске я не в курсе.
— Паршиво, — констатировал я, — Узнать бы мне, кто был этим узником… Или где мой дядя…
Я загрузился, а принцесса тут же этим воспользовалась. Первым делом она открыла окно, чтобы проветрить помещение от запаха гари, который оставил после себя Корень-Зрищин, а потом самым натуральным образом предъявила:
— Мы не то обсуждаем, дамы и господа. Разве мы не должны сейчас решать, кто займет престол?
Я мрачно уставился на Старшую Ладу. Эта девица сильно изменилась с момента нашего знакомства, и я вынужден был констатировать, что изменилась она отнюдь не в лучшую сторону.
Лада когда-то была милой девочкой, но теперь от неё фонило гневом, страхом и… Я бы сказал, что жаждой власти, но это было бы неправдой. Принцесса рвалась явно не за себя, а за Павла Павловича.
Она мне не верила, она все еще считала, что я хочу убить её брата.
Она на самом деле изменилась, но это было и ожидаемо. Когда ты несколько дней подряд висишь на волоске от смерти, когда тебя только что сняли с виселицы — то немудрено перейти в состояние агро и начать бросаться на людей.
Кроме того, она ведь только что потеряла свою сестру-близняшку…
— Хватит на меня пялиться, барон! — принцесса нахмурилась и скрестила руки на груди, — Озвучьте уже прямо ваши претензии на трон и покончим с этим!
По избе загуляли осенние ветра, налетевшие с озера из открытого окна. Я жадно вдохнул эти ветра, мне захотелось выпить еще брусничной, но она, к сожалению, закончилась.
— Это не тот вопрос, который сейчас следует выяснять, Ваше Высочество, — протянул я, — Вы же слышали Корень-Зрищина… Некая тварь под названием Гностический Либератор уже готова придти в мир и сделать всех своими рабами. Стоит ли нам в такой ситуации обсуждать столь тонкие вопросы, как престолонаследние? И закройте уже, блин, окно. Там вон на печи вода для Государя греется. Он, кстати, вроде хотел помыться…