Во все Имперские Том 8. Рюрик
Шрифт:
Но мой путь был в любом случае окончен. Теперь я стоял прямо перед дверным проёмом. Остался последний шаг. Я ощущал себя Нилом Армстронгом, который делает «большой шаг для человечества»…
— Нагибин, да с чего ты вообще взял, что можешь туда войти? — в отчаянии прокричала сверху Тая.
Я не ответил. Я просто знал, что я войду. Меня магия Ордена пропустит. Просто потому что я должен войти. Так надо.
И я сделал свой великий шаг, магия орденцев не отреагировала и не стала чинить мне препятствий. Зато среагировала
Под моими ногами захрустело битое стекло. В длинных и темных коридорах лаборатории царила тишина, а еще здесь странно пахло чем-то неотмирным. Как будто снегом, ветром, ладаном и чистым светом одновременно. Я многое нюхал на своем веку, но такого запаха не ощущал раньше ни разу.
Я активировал ауру на максимум, ощущая, что моя МОЩЬ теперь усилилась в сотни раз. Я чувствовал, что мутирую в нечто новое, как будто становлюсь существом, состоящим из чистых потоков магии…
Глава 189 — Плохое решение
«В старину была возле Полоцка лютая сеча двух князей. И одолел князь Бёдольф князя Беломысла, и отрубил его голову, и кубок для медовухи из его черепа сделал.
А плененных дружинников Беломысла — всех в темные казематы побросали, и не есть, не пить им не давали.
И пили дружинники в казематах дождевую воду, что туда стекала, а ели друг дружку.
И остался через год живым только один дружинник в подземельях, самый тощий. Его не скушали, потому что прятался он в подземных кавернах, коими были стены каземата богаты.
А сам он никого не съел, потому что был тощ, а тощие люди дольше без еды живут.
И остался Тощий один-одиношенек среди костей товарищей. И возопил к богам:
— Один я во тьме! И нет у меня ни пищи, ни друга!
Но боги небес не услышали гласа Тощего, ибо не имеют они власти над подземным миром, глухи они к мольбам тех, кто Солнца не видит.
Но услыхали молитвы Тощего другие боги — подземные, да лютые.
И сжалились они над Тощим за то, что он людоедством себя не запятнал и товарищей своих не ел.
И послали ему друзей. И были те друзья одновременно и пищей.
И были друзья мохнаты, писклявы, да длиннохвосты… Открыл Тощий глаза — да узрел их в полумраке, серые полчища своих ДРУЗЕЙ.
И так с ними сдружился, что стали самки ДРУЗЕЙ от Тощего потомство рожать — полукрысят-полулюдей.
И разрослось то потомство до многих-многих тысяч. И прогрызло потомство путь из каземата наверх — прямо в кремль, где Полоцкий князь Бёдольф пировал с дружиной и родичами.
И что стало потом с Бёдольфом и его семейством — того не сказываю, ибо каждый раз как подумаю — глаза слезами наливаются, и не могу от горя руны сказа резать.
Вот только ни в одной летописи Бёдольф не упомянут, ибо вымаран из человеческой истории, настолько жуткой была смерть его…»
Неоконченный родовой сказ неизвестного русского клана,
Запись из Ватиканского архива, датируется XVII веком
Гермодвери безжалостно раскрылись, открыв взору Тани станцию Жаросветовскую. Впрочем, самой станции Таня не увидела. Она только ощутила вонь, как будто прямо у неё перед носом вдруг вывалили самосвал дохлых и мокрых псов. Вот только воняли здесь отнюдь не псы…
За гермодверями оказалась толпа — мохнатая и серая. Таня не поверила своим глазам… Крысы! Несколько сотен, все крупные, размером с пятилетнего ребёнка. Но самым пугающим были даже не размеры зверей, и даже не их количество, а то что крысы стояли на задних лапах. Черные глаза зверей матово блестели, носики дергались, длинные усики трепетали, шерстка топорщилась…
Таня готова была поклясться, что некоторые крысы были одеты — в основном в оранжевую униформу метростроевцев, из распоротых в районе зада штанов торчали длинные и голые хвосты тварей. Одна крыса вроде была в синем полицейском мундире, а другая вообще в сюртуке и цилиндре, но без штанов.
Но большая часть крыс была голой, их тела прикрывала лишь облезлая серая шерстка. Однако оружие было у всех крыс — автоматы Карле, винтовки, дробовики, одна из тварей даже тащила гранотомёт, а другая вся замоталась пулемётными лентами, как матрос времен Второй Османской войны.
Несколько сотен тварей молча глядели на людей, попискивая и принюхиваясь, толпа крыс молчала, но из неё исходили постоянные попискивания, шорохи и странные шелесты. Таню почему-то поразило, насколько эта молчаливая толпа зверей шумная…
А потом Таня разглядела в центре этого странного воинства громадную трехголовую крысу, державшую в лапищах два револьвера, от этого зрелища девушку затошнило.
Люди полковника Резакова, стоявшие ближе других к гермодверям, тем временем заругались, заахали, кто-то даже попытался отступить обратно в тоннель, напирая на собственных товарищей. Один из мотоциклистов завёл мотор, и явно не для того, чтобы прорваться вперёд на станцию сквозь крысиную толпу…
Крысы подняли оружие, все разом.
Таня пыталась мучительно соображать и видела, что силы стороны примерно равны. У Тани и полковника людей столько же, сколько крыс за гермодверями…
Вот только из тоннелей, ведших вправо и влево, уже послышались шорохи и писки. Там заметались хвосты и мордочки, заблестели металлические стволы автоматов. Крысы перли сразу с двух сторон из обоих тоннелей. Те, что надвигались справа, были почему-то все в старой и рваной казачьей униформе, висевшей на тощих низкорослых зверьках, подобно мешкам. Крысы, набежавшие слева, со стороны депо, были преимущественно голыми, зато некоторые из них тащили снайперские винтовки и гранаты.