Водная пирамида
Шрифт:
— Люди рады улову, но, к счастью, множество угрей сможет продолжить свой путь к обновлению. Хоть в десять раз сократи человек их количество, они вернутся обновленными благодаря бесчисленному количеству новых потомков, — прервал долгую тишину Игорь Лозинский.
Отец внимательно слушал. Он сразу понял суть мысли своего образованного и умного собеседника. Отец на путь угрей смотрел с мифологической и метафизической точек зрения, ища выход, который был утопическим. Годами занимаясь миграционными передвижениями птиц и рыб в Озере, он выстроил свою диалектическую теорию. До тех пор, пока человек
Отцу не терпелось сообщить новому приятелю о результатах своих наблюдений на уровне подсознания, подкрепленных сильно развитой интуицией: рассказать о параллелях, которые он заметил, между движениями империй на Балканах и циклическими миграциями птиц и рыб, в частности, угрей.
Но Игорь Лозинский был биологом, врачом, человеком, серьезно занимавшимся изучением живых организмов, водящихся в Озере и реке, и Отец побаивался высказать ему до конца свои соображения — как бы тот не принял его за одержимого профана. Но все вышло по-другому.
Игорю Лозинскому было что почерпнуть от Отца. Он это сразу понял, когда увидел книги, которые читал Отец, в том числе, про миграции птиц и рыб, обитающих в Озере. Отец был искренно рад, что встретил на Балканах человека, которому мог поведать свои сокровенные мысли и великие мечты — последовать за угрями по их пути. Он был убежден, что судьба повернулась к нему доброй стороной, раз подарила такое чудесное знакомство.
Поведав Игорю Лозинскому свою идею о том, что угри путешествуют, а потом возвращаются на родину через свое потомство, он почувствовал в душе прилив новых сил, которые могли пригодиться ему, чтобы выстоять в битве за выживание на чужбине, пройти через все круги ада в поисках рая возвращения. Отец сравнил полный неизвестности путь его семьи с путем угрей, тем самым той ночью открыв Игорю Лозинскому свою основополагающую мысль о том, что законы, которые действуют в природе, могут быть применимы и к человеку. Он настаивал на том, что природные феномены, словно в зеркале, целиком и полностью отражаются в человеческой душе. Если разбить это предполагаемое зеркало, у людей начнутся страшные душевные страдания.
Игорь Лозинский долго вникал в отцовские размышления, наконец он сказал:
— Угорь испокон века следует по реке, живому мосту между Озером и морями. Он проделывает круг во времени за счет своей жизни и жизни потомства…
Отец был рад, что Игорь Лозинский сразу ухватил суть его идеи про угрей, которая не давала ему покоя. Отец не мог поверить, что в его дом на реке так неожиданно, почти незаметно пришел человек, который и сам отдал столько сил изучению мистического пути угрей. Лучшего собеседника ему было не найти.
Игорь Лозинский покинул страну, бегством спасая свою жизнь от сталинизма, а Отец, переправляясь через Озеро, спасал себя от фашизма. И вот встретились эти два человека, начавшие бег с двух противоположных концов пути угрей, на берегу реки, вытекающей из Озера, по которой сейчас следовали угри, спасшиеся в эту темную балканскую ночь. Эти два собрата по несчастью впервые открыто сказали, почему они стали приверженцами пути угрей.
Игорь Лозинский задумчиво смотрел
— Сейчас те угри, что спаслись, счастливо плывут себе по реке. В сущности, путешествуют только женские особи, которые в течение долгих восьми лет в покое и гармонии с природой жили в Озере. По реке добираются они до океана, колыбели рождений, где заканчивают свою жизнь в любви, передав ген новому поколению.
Отец с интересом слушал Игоря Лозинского, который глубоко проник в природные тайны Озера. В его мозгу сразу заработал механизм ассоциаций. Он представил себе свою семью, следующую путем угрей. Он понимал, что такой параллелизм может показаться странным другому, и колебался, сказать ли об этом новому приятелю. Потом в мыслях он соотнес героическое возвращение угрей с тем, как может закончиться этот путь для семьи.
Но разве путь угрей не есть живая, органическая инкарнация на круге между смертью и жизнью? И вот, сейчас этот русский, со странной судьбой беженца, похожей на его собственную судьбу, приближал к нему Озеро, от которого Отец хотел отдалиться, следуя по пути угрей…
7
Угри, передвигаясь, то прижавшись плотно один к другому, то вытянувшись в цепь, ведомые сильным инстинктом, спасаясь от всевозможных ловушек, расставленных природой и людьми, продолжали свой вечный путь.
Угри отдалялись, а в Отце росло внутреннее возбуждение — ему хотелось следовать за ними, через их путь найти решение для себя, способ исхода с Балкан. Раз угри знают дорогу, почему люди ее забыли? Так размышлял Отец в ту бурную ночь, когда угри отправились на нерест…
Уже давно утих шум, погасли факелы рыбаков… И ветер уже утратил прежнюю силу…
Сейчас отцу была необходима настоящая тишина, тишина раскрытых книг, чтобы заглушить в себе беспокойство, которое накопилось в нем за день.
Темной балканской ночью, которая билась в унисон с плеском озерных волн, Отец продолжал искать свою балканскую Атлантиду, которая, как ему виделось, когда-то была оставлена, и потому счастливое течение жизни там прекратилось, а сейчас ее повторное открытие представлялось ему возможным, стоило только последовать за угрями.
Той ночью, когда угри отправились в путь, Отец слушал своего нового друга из далекой России, как тот со знанием дела рассказывал о превращениях угрей, не переставая размышлять о схожести судеб людей в изгнании.
Игорь Лозинский, не зная, о чем в тот момент думает Отец, почувствовал его волнение, когда он говорил о метаморфозах угрей во время великого пути.
— В основе своей путь угрей трагичен. Пока они живут в Озере, они являют собой символ жизнеспособности, символ неистребимости. Но не остаются в его мирных, тихих водах. Какая-то таинственная сила влечет их в далекий путь.
Разве не так обстоит дело и с нашей семьей у Озера?
Разве не призывает нас природа остаться навсегда в этом краю, где все так гармонично? Разве наше путешествие менее рискованное и опасное? — думал Отец, слушая своего приятеля.