Водная пирамида
Шрифт:
3
Отец только что вернулся из Стамбула. Возвращение на Балканы в первые годы после падения Оттоманской империи для многих интеллектуалов было путем антисудьбы. Отец с трудом привыкал к жизни в городе у Озера. Из-за книг, которые он привез, он сразу стал казаться властям подозрительным. Из-за этих же книг он попал под еще большее подозрение, когда в город вошли итальянские оккупанты.
В трудные минуты своей жизни мой Отец, а эту привычку он перенял у своего отца, приходил на Озеро, в то место, где находился бурлящий источник и откуда,
— Не гляди, сынок, в синь озерную, околдует тебя вода и на дно утащит!
Это был голос его отца. Он обернулся, их взгляды встретились:
— На другой стороне Озера, сын мой, другая страна, другой народ. Если ты со своими жить не можешь, как уживешься с чужими?
Старик поменял стратегию — теперь он был против переселения. Все его братья и сестры отправились в Стамбул, еще когда Оттоманская империя была крепка и сильна. Они продали свои наделы у Озера, получили новые в Стамбуле, успешно продвинулись вверх по иерархической лестнице. Заняли хорошее положение в обществе.
А старик остался на Балканах присматривать за домом у Озера, защищать его от разыгравшихся волн, пенять на судьбу и противостоять непредвиденным ударам истории. Сердце его разрывалось от наплывов тоски и печали. Сын с опозданием ответил ему:
— Грядут еще более тяжелые времена, отец. Балканы пострадают сильнее других. Это век войн. Нужно последовать за нашими, пока еще не поздно!
— Моя жизнь прошла под турками. Наш род, еще со времен легендарного Сули-бея Старовы, вместе с христианином Бендо Шапердани оказывал сопротивление власти султана. Султанский наместник Румелии вместе с охридским Ахмет-пашой и сорока тысячами солдат нападали два раза, но так и не сумели победить восставших под предводительством Сули-бея и были вынуждены попросить перемирия. Трагически закончил свою жизнь наш предок Сули-бей. Его вызвали в Стамбул и там предательски убили. Его борьбу продолжил Бендо Шапердани, но и его одолел Ахмет-паша из Охрида, одолел при помощи коварства и хитрости. Слава о них осталась в памяти народа и передается из поколения в поколение. Но все же больших войн мы не видели. Однако никогда не прекращалась война в нас самих, глубоко внутри нас. Оставались ли мы своими на своей земле?! Годится ли покидать поле битвы, которая ведется на родной земле? Переселение и есть поражение. Бывает ли война хуже этой? На ней не погибают, но постоянно умирают…
Отец задумчиво слушал деда, не отрывая взгляда от озерной дали. Старик продолжил:
— По какому пути ни пойдешь, сынок, никогда не найдешь такого покоя, как на родной земле, ни при жизни, ни после смерти. Какие бы беды ни выпали на твою долю на родной земле, ей все прощается. Не зря говорят, даже если она тебя убивает, не желай ей зла. Так меня учили мои предки, так и я учу своих детей. Это — правда навеки, завет мой! Не забывай! Если уедешь, сынок, знай — назад возврата нет. И если даже, Бог даст, сюда вернешься, попадешь в другое время, поймешь, что настоящее время, наше, твое время, прошло… А если на чужбине останешься и свою жизнь там закончишь, никогда чужая земля не растопит твои кости и не сможет из них душа выйти и найти путь на небеса…
Старик произносил свой наказ, свою волю. Отец слушал молча. Он не хотел противоречить, хотя в голове его было переселение. Он продолжал смотреть на чистую, прозрачную воду, которой не было ни конца, ни края.
— Не смотри на воду, сынок. Околдует она тебя! Отвлечет от мыслей истинных, — повторил старик.
Отец продолжал упорно смотреть на струящуюся потоками воду.
— Что ты там видишь? — прервал его молчание старик.
— Отсюда, папа, начинается путь угрей.
— Путь угрей? — удивился старик.
— Да, путь угрей.
— Что это за путь, сынок, какой такой путь? Уж не наделали ли беды книги с чердака?! Там были книги и про угрей, твоя мать не зря переживала, уж не тронулся ли ты из-за них умом?
— От этих источников, отец, начинается путь угрей. Тысячи самок, после восьмилетнего пребывания в пресных водах, отправляются к выходу из Озера, плывут по реке, добираются до Адриатического моря, покидают Балканы, а как минуют большую часть Средиземного моря, попадают в Атлантический океан. Достигают берегов Америки. И по этому же пути сюда же возвращаются их потомки.
— Ах, сынок, не лезь ты в дела Господни!
— Нет, папа, это не дела Господни! Так говорит наука!
— Что нам, сын мой, до того, что говорит наука, до этого пути угрей! Мы тут прекрасно жили, без всякой науки из этих твоих книг. Образумься, сынок!
— Из книг, отец, мы можем многому научиться, с помощью науки познать жизнь. Эти едва различимые в воде угри показывают нам путь к исходу. Конец границам.
— Ты слишком веришь книгам, сынок! Околдуют они тебя, как и эти воды!
— Раз природа может защитить угрей во время их путешествия вокруг земли, почему бы и человеку не присоединиться к ним, чтобы изменить свою судьбу. Мы могли бы убежать от несчастий, которые преследуют людей на Балканах!
— Ты, сынок, умный и ученый человек. Вернулся из Стамбула с дипломом судьи. Люди тебе верят. Ожидают от тебя помощи. Ждет ее и наша большая семья, которая начинает разрушаться. Ты — один из ее столпов. Куда ты собрался? Куда отправишься? Здесь тебе доверяют и мусульмане, и христиане. Уважают тебя. Так зачем же тебе отправляться в дорогу, следовать, как ты говоришь, за этими, будь они прокляты, угрями?! Останься с людьми!
— Грядут тяжелые времена, отец. Фашизм у дверей. Снова нас поссорят свои со своими. На меня уже пальцем показывают. Если я не с ними, значит, я против них.
— Кто тебе такое сказал?
— Свои, из нашего рода-племени!
— Не верь нашим. Я разберусь с ними. Много злобы накопилось в них. Когда я женился во второй раз, возникло много распрей из-за дележа земли. Но это не причина, чтобы уезжать. Я не за себя беспокоюсь. Наше время миновало. Я здесь выдержал, выжил. И вы остались. А тому, кто остается на родной земле, Господь помогает больше, чем тем, которые уезжают. На тех, которые уезжают, на чужбине первые семь лет даже их собака не лает. Переселение — это верная смерть, сынок, хоть и с надеждой сохранить прежнюю жизнь…
Прошло немного времени, и старик исчез с крутого берега Озера. Ушел навсегда. Отец никогда не забывал слова, сказанные тогда его отцом.
Он взял на себя бремя заботы о семье. И потом — он один решал: уехать или остаться. Рядом с Отцом была и бабушка. Она, оставшись без мужа, все больше склонялась к тому, чтобы переселиться к своим в далекую Турцию. Она мечтала, как окажется там и присоединится к родным. Хотелось ей, бедной, свить своим детям новое гнездо рядом с ними.