Водная пирамида
Шрифт:
Цветан Горский ожидал от Отца, что он скажет о будущем сталинизма, увязав его со строительством плотины на реке. А Отец ожидал услышать от Горского, что будет с угрями, если гидроэлектростанции все-таки построят. Существовала какая-то взаимная зависимость между ними, когда дело касалось угрей и Озера. И одного, и другого беспокоило, что будет с ними в будущем.
Цветана Горского ожидали новые испытания. Он должен был сохранить коллекцию животного мира Озера, собранную Игорем Лозинским, подготовить экспонаты к открытию музея, выстоять перед новыми угрозами со стороны таких твердолобых сталинистов, как Ягулче Дримский,
Отец и Цветан Горский долго разговаривали той ночью.
Оба чувствовали, что находятся на новом перекрестке дорог балканского лабиринта. Они могли заблудиться в нем. Но оба питали надежду, что все-таки найдут выход из этого лабиринта. Пойдя по пути угрей.
После того, как Отец и Мать проводили Цветана Горского до калитки и сердечно попрощались с ним, Отец посмотрел в глаза Матери тепло, по-доброму, умоляюще, нежно обнял ее и тихо прошептал:
— Уезжаем!
27
Мы покинули город на истоке реки из Озера и направились к городу Скопье, столице новой Народной Республики Македония, части новой Югославской Федерации. Сели на маленький поезд, который совершал одну из своих последних поездок после войны. Он ходил по узкоколейке. Этот поезд наверняка был последней железнодорожной реликвией подобного рода на Балканах. После нашего путешествия на полотне выросла полынь, а поезд ушел в небытие. А ведь он, бедняга, пусть по узкоколейке, исправно довозил пассажиров до самого Озера. В один прекрасный день мы могли на этом поезде проехать по берегу Озера и оказаться в родной стране, даже добраться на нем до моря. Но граница между двумя странами — это барьер между двумя душами, который не дает им сблизиться. Граница остановила и маленький поезд…
Путешествие длилось долго-предолго. Поезд, маленький, старый, пыхтя изо всех сил, с трудом карабкался с холма на холм. Он все дальше увозил нас от Озера. Навсегда. Эта поездка, спустя годы, продолжалась в наших снах, всегда по-разному, по-новому.
Сначала поезд шел вдоль реки, вторя пути угрей в реке Дрим, потом сворачивал в сторону большого города на берегу великой реки. В этом городе мы стали заново вить свое гнездо. Отец и тут видел путь, который привел бы семью в Америку — река несла свои воды на юг, к морю.
Мы взяли с собой то, что смогли унести. В своих руках. В руках семьи. Главными вещами, конечно, были отцовские книги. А Мама увезла связку ключей, ключей, которые были символом нашего возвращения, нашей, уже долгие годы напрасной, надежды. Мы добрались до нового дома — у большой реки, когда на небе сияла наша счастливая звезда. Мама на глазах у удивленного Отца открыла запертую дверь этого нового дома одним из ключей, который был у нее в связке, от какого-то давно покинутого, забытого дома у моря. Отец спрашивал себя — как может Мать всегда иметь при себе ключ именно такой, какой нужен?! Так вот — это место волею судьбы стало нашим. Потекла жизнь семьи в унисон с великой рекой. Шли дни, годы.
Однажды утром, на рассвете, Отец вышел на балкон, который висел над самой рекой. Когда ему было тяжело среди книг, когда он не мог найти с их помощью желанной подсказки, как быть дальше, он всегда выходил
Отец представлял себе, как эта счастливая река минует границу и впадает в море. Река пересекала границу на юге, границу, которая выросла, как настоящая балканская стена, после Мировой и Гражданской войн. Он сравнивал свою собственную судьбу скитальца с течением этой реки и снова и снова убеждался, что, как не может та же вода снова вернуться на то же самое место, так и невозможно его возвращение. В голове Отец строил разные комбинации — как вырваться из порабощенного времени с границами, которые закрыты?
Он глядел на редких чаек, которые, держась низко над водой, рискуя жизнью, по реке добирались от берега Средиземного моря до залива в Салониках. Он смотрел на этих чаек, запоздалых балканских альбатросов, и радовался, как ребенок, восхищаясь их полетом. Эти чайки перелетели через границу, повторял Отец про себя шепотом, чтобы не услышал кто-то из домашних.
Счастливые белые существа, движущиеся точки в синей бесконечности, они миновали границу, ведомые инстинктивной надеждой, что существует выход и из наглухо закрытых людьми пространств, из их ошибочных теорий. Отец пытался, в соответствии со складом своего характера, придать другое, дополнительное значение обычному природному феномену — тому, что чайки прилетели, проделав над водой путь в сотни километров, чтобы достичь другой страны с другими людьми. Мысленно сравнивая перелеты птиц с миграциями угрей, Отец стремился открыть истину относительно переселений людей, народов, своей семьи. Если бы он поделился подобными размышлениями с Матерью, то, наверняка, вместе они пришли бы к заключению, что эти явления имеют какую-то связь с небесными, Божественными силами.
Для Отца прилетевшие сюда чайки, как и угри в Озере, были доказательством его мысли о том, что выход существует, а для Матери подтверждением того, что и птицы совершают перелеты, и угри передвигаются по своему пути, следуя Божьей заповеди. Мама так считала, но говорила она об этом редко, тихонько, сама себе — да и не до рассуждений ей было. Житейские заботы и хлопоты — дом, дети — лежали на ней. Отец исчезал в своем кабинете и выходил оттуда, когда у него появлялись очередные идеи насчет переселения. И вот — снова. Но сейчас было не как раньше, во время, когда границы были сметены войной. Теперь границы на Балканах закрылись, стало очень плохо. Куда ни кинь — выхода не было…
Отец смотрел на Деревянный мост. Ему показалось, может быть, оттого, что слишком много читал и думал, что он видит на мосту старого друга семьи Гури Порадеци, того самого, который несколько лет назад в ветхой лодке перевез их с одного берега Озера на другой. Отец был более чем уверен, что это он, но все же ничего не сказал Матери, которая была рядом. Взгляды Матери и Отца встретились. Это именно Гури Порадеци! Оба были уверены в этом. Первый человек из круга знакомых их семьи, который миновал границу, когда она была закрыта.