Воды любви (сборник)
Шрифт:
– А в «Завтра»? – сказал я.
– Да ну их на хер! – сказал он.
– В «Завтра» одни антисемиты и черносотенцы! – сказал он, и сказал, почему-то, обиженно.
– Помни, пацан, – сказал он, грассируя.
– Верни нам Империю, – сказал он.
…особого выбора у меня не было.
В мире существовал всего один военный городок, в котором я когда-то – как сказал писатель Проханов – ретранслировал энергию космического проекта вселенских и советских добра и справедливости. И это, к счастью, был военный городок в Венгрии, городе Цеглед, на самой границе с Австрией. Конечно,
…Гарнизон в городке Комаром, что в Венгрии, закрыли, потому что в тамошних казармах жили сначала гусары империи Габсбургов, потом – революционные войска Белы Куна, затем – гестапо, после – советские войска, и… В общем, как сказал бургомистр города Комаром, разрезая ленточку на церемонии сноса городка – «что-то с этими зданиями не так… и в них явно кроется подвох… и лучше их срыть полностью… ведь кто знает, кого придется селить здесь в следующий раз». После чего, я уверен, раздались дружные аплодисменты.
…Из гарнизона в городке Луостари, на самом краю самого крайнего Запольярья, люди ушли двадцать лет назад, оставив там алкоголика, майора Петрова. Тот выпил последний ящик водки, решил, что он на затонувшей подводной лодке, – это все полярная ночь за окном, – и стал подавать по радио сигналы SOS. Два корабля береговой охраны Норвегии повелись на эту «разводку» и сели на мель.
…гарнизон в ста километрах от города Сретинска, в Забайкалье, оккупировала китайская колония завода по набивке матрацев. А новый русский буржуа, который их туда привел, еще и выкрал из зоопарка и поселил в тайге тигра-людоеда, из-за чего завод потерял всякие сношения с цивилизацией.
…гарнизон в городе Бобруйске, что в Белоруссии, облюбовал маньяк, насиловавший и убивавший женщин. Все началось в 1988 году… С тех пор там расстреляли по этому делу 2098 человек, каждый из которых «полностью признал свою вину и предоставил следствию исчерпывающие доказательства своих преступлений». Но, к сожалению, убийства не прекратились.
И так везде. Просматривая данные в интернете, я понял, что писатель Проханов был прав. И что в мире идет интенсивное разрушение бывших военных городков СССР – как шло уничтожение храмов трудящихся майя беспощадными инквизиторами и конкистадорами, испанскими держимордами… Зачем, с какой целью? Наверняка враги Советского проекта – ненавистники великих писателей Бабеля и Пастернака, архитектуры советского модернизма и Великой Мечты, испохабленной сталинистами, – старались купировать Места Силы…
…гарнизон в… застава на… военный городок при…. бараки у… казармы в… лагерь на…
Все было разрушено, все. Единственым относительно сохранившимся местом был городок в Цегледе. Куда я и отправился, чтобы полтора часа брести по совершенно забытому мной городу, любуясь спиной венгра-проводника и слушая его чертовы «кёсоном».
* * *
…не скажу, что первое впечатление было жутким. Скорее, я испытал печаль. Городок на 20 домов, с открытым и полуразрушенным бассейном, стадионом, казармами и плацем – вечным, неизменным, постоянным плацем в самом центре, – издали казался обитаемым. Просто жители куда-то ушли.
Может быть, – подумал я, выходя из кустарника, которым порос забор городка, – сейчас как раз объявили никому на хуй не нужную Военную Спартакиаду, и все собрались на другом стадионе, за городком? Женщины – стрелять из писатолета Макарова по зрелой айве за право получить грамоту «Жены Офицера», мужчины – играть в волейбол, а дети – болеть за отцов, обсуждать промахи матерей, и есть лепешки, обмазанные соусом из чеснока и черного перца… Или в городок привезли буржуазный танец стриптиз и все пошли дружно Осудить его? А может, приезжает какой-нибудь Товарищ Генерал, и специально – чтобы дети оставались в домах и не портили общую картину, – по кабельному телевидению включили «Тома и Джерри»?
Это следовало проверить.
Я нашел дом номер пять, третий подъезд, и у меня, почему-то, забилось сердце. Песочница. Совсем такая, какой я оставил ее в свои пять лет, песочница, где я спрашивал невыносимо умного и невероятно большого третьеклассника, что будет, если просверлить Землю. Да-да, именно отсюда. Из этой песочницы. Судя по тому, что песка в ней не было… но не было и дыры, – мои смелые гипотезы так никто и не решился проверить…
Я поднялся на пятый этаж. Конечно, вблизи все было не так хорошо, как издали. Штукатурка потрескалась, в подвале шныряли – в открытую – крысы, на перилах не было поручней… Гребанные венгры, подумал я. С другой стороны, лучше так, чем вваливаться к какой-нибудь ничего не понимающей семье, слушая их невыносимые «секешфекешвареши», подумал я. Толкнул дверь.…
В квартире все было совсем, как когда мы уехали. Пузырились обои, изгибался набухший от сырости, – городок построили на болоте, – плинтус. На кухне даже осталась кой-какая мебель… Я глянул из окна. За домом по-прежнему белело поле ромашки, собирать которую посылала меня мать. Я был такой маленький, а ромашка такая большая, что мне нужно было брести по полю, с трудом проходя по густым травам и цветам…. идти, словно по колосящейся ржи… Я посмотрел вниз, и закрыл окно. Прошел в свою комнату и вспомнил, что не спал всю ночь в автобусе. Лег, как бывало, свернувшись. Правда, на этот раз на полу. Почувствовал себя таким же пустым и разбитым, как этот дом. Велел себе не жалеть себя. Не справился с поручением. Укрылся курткой. Уснул.
–… айся, – сказала она.
– А, – сказал я.
– Фекервареш, – сказал я.
– Да просыпайся же, – сказала она.
Я сел, прижавшись спиной к стене. Передо мной сидела Татьяна Николаевна. Моя первая учительница.
– Малыш, привет, – сказала она.
– Как я рада тебя видеть, – сказала она.
Обняла меня и я расплакался.
– Татьяна Николаевна, – сказал я.
– Вы… вы тоже приехали понастальгировать? – сказал я.
– Идем, Володя, – сказала она.
Взяла меня за руку и мы вышли в подъезд. Я заметил, что там уже было темно. Значит, я проспал почти до вечера?
– Нет, сутки ты спал, – сказала, улыбаясь она.
– Я все сидела и смотрела, – сказала она.
– Как ты нашел городок? – сказала она.
– Венгр проводил… – сказал я.