Водяная пустыня
Шрифт:
Якаре плавают очень быстро и в этом отношении могут соперничать даже с рыбами. Но, несмотря на это, якаре вовсе не так опасны, и при известной ловкости от них довольно легко скрыться. Дело в том, что якаре, как и акула, очень неповоротлив, и для того, чтобы схватить добычу, ему надо прямо налететь на нее или же сбить ее хвостом. Удары хвоста его ужасны: он может убить им с одного удара даже крупное животное.
Якаре, как и все аллигаторы, любят отдыхать на солнце вдоль песчаных отмелей, на берегу рек. Там они лежат иногда целыми группами, прижав хвосты один к другому
Но есть еще якаре-людоеды, — это самые опасные. Они обычно держатся около селений и подкарауливают неосторожных купальщиков.
Долго еще рассказывал мэндруку, но затем вдруг оборвал рассказ. Ему надоело ждать, пока якаре заблагорассудится позволить им плыть к лесу. И он объявил, что если проклятый якаре не уберется через час, он сумеет отделаться от него. Хотя с виду якаре и неуязвим, но и в его теле есть места, нанеся удар в которые, его можно даже убить: это горло, глаза и впадины позади глаз. Именно поэтому индеец и решился напасть на своего врага.
Будь он лет на двадцать помоложе, он давным давно уже расправился бы с ним и не откладывал бы этого до сих пор.
Но когда прошел и этот последний час, а якаре все еще продолжал караулить свои жертвы, индеец решил действовать и привести в исполнение угрозу. Он вдруг вскочил на ноги, отбросил в сторону плавательные пояса, которые до того держал в руках, и, вытащив из своего tanga нож, крепко стиснул его в руке.
— Что вы хотите делать, Мэндей? — спросил Треванио, не без некоторой тревоги наблюдая за действиями индейца. — Уж не собираетесь ли вы напасть на якаре? Подумайте, на что вы идете! Разве возможно вступать в единоборство с этим чудовищем, не имея другого оружия, кроме ножа. Не ходите, умоляю вас! Зачем рисковать жизнью, зная заранее, что удачи быть не может!
— Я и не думаю идти на него с одним ножом, — возразил мэндруку, — хотя я мог бы справиться с ним и так, но пока убьешь его, якаре успеет нырнуть со мной ко дну, а я вовсе не желаю такого купания. Нет! Я иначе отделаюсь от него, причем навсегда! Вот увидите!
— Храбрый мой товарищ! Надо быть благоразумным. Подождем по крайней мере до утра. Кто знает, к утру его, может, уже не будет здесь.
— Хозяин! Мэндруку думает иначе. Этот якаре — людоед, и он не уйдет отсюда, пока не полакомится нашим мясом. Оставаться здесь — значит попасть к нему в зубы. Мы если и не умрем от голода, то ослабеем до такой степени, что один за другим свалимся с дерева в гапо.
— Подождем еще хоть одну ночь.
— Нет, хозяин, — отвечал индеец, — ни одного часа! Мэндруку готов вам повиноваться во всем, но только не в этом. К тому же галатея разбилась — значит и наш договор кончен. Я свободен и могу делать со своей жизнью, что хочу. Вы нас плохо знаете, хозяин! — продолжал мэндруку, голос которого звучал в это время необыкновенно энергично. — Мое племя изгнало бы меня из maloсca, если бы я не отомстил якаре за эту обиду. Или я или якаре, но один из нас должен умереть!
Треванио принужден был уступить.
Товарищи индейца скоро убедились, что нож был вытащен только для того, чтобы сделать орудие для борьбы. Индеец срезал сучковатую ветвь лианы Bauchinia и придал ей форму дубинки; рукоятка была длиною фута в два. В руках мэндруку, как уже убедился Ричард, это было грозное оружие, которым он к тому же умел действовать с необыкновенной ловкостью. Только каким же образом нападет он с дубинкою в руках на аллигатора, кожа которого непроницаема даже для пуль?
Вложив нож в tanga и засунув дубинку за пояс, индеец спустился с верхних ветвей и пополз вдоль горизонтального ствола. С ловкостью обезьяны совершал индеец этот спуск и через несколько секунд достиг уже конца ветви. Здесь он стал качаться, не доставая ногами до воды всего фута на три.
Якаре сейчас же обратил на это внимание. Ему казалось, что этот человек должен непременно свалиться в воду. Индеец, как бы желая ускорить развязку и поближе подманить чудовище, сломал несколько мелких веточек и бросил их в воду.
Якаре жадно бросился к тому месту, куда упали ветки. Этого только и ждал индеец. В одно мгновение бросился он вниз и прыгнул на спину аллигатора.
Глядя сверху, товарищи мэндруку видели, как индеец, сидя верхом на якаре, запустил левую руку в глазную впадину, а правою поднял дубинку и принялся колотить ею по голове якаре.
Послышался треск.
Индеец спрыгнул в воду.
Якаре с раздробленным черепом повернулся кверху брюхом и показал свой живот желтовато-белого цвета.
Если он и не был мертв, то, по меньшей мере, теперь уже он был вполне безопасен.
Когда победитель вернулся на дерево, его встретили громом рукоплесканий, к которым Том присоединил свое восторженное ирландское: «ура!»
Таким образом страшный якаре был наконец уничтожен. Вслед за тем труп его подхватило течение и скоро унесло так далеко, что его не было уже видно.
Путешественники не стали дожидаться, пока скроется из глаз убитый якаре. Они спешили как можно скорее перебраться в лес. Им страшно надоело сидеть на сапукайе. А между тем не было ничего особенно привлекательного в столь желанной перемене. Судя по рассказам разведчиков, то место, к которому они направлялись, было подобно тому, которое они так спешили покинуть, и отличалось от последнего только величиной. Вся разница заключалась только в том, что там не одно дерево будет к их услугам, а целые тысячи. Но они были уверены, что куда бы они ни ушли, им будет все же лучше, чем на одинокой сапукайе.
Каждый из поясов был сделан из такого количества пустых скорлупок, которое соответствовало тяжести тела того, кому им придется пользоваться. Таким образом для Ральфа и Розиты были изготовлены более маленькие пояса, чем для остальных, взрослых. Главное внимание, конечно, было обращено на Розиту. Индеец объявил, что берет ее под свое покровительство.
Осмотрев внимательно окрестности сапукайи, чтобы убедиться, что им ниоткуда не грозит опасность, путешественники наконец решились тронуться в путь.