Водяной. Книга 2

Стрельников Владимир Валериевич

– Маэстро, поглядите. – Неподалеку вынырнула Марина и протянула мне полуторный меч и шлем. В отличие от моего этот выполнен с шишаком, откидным наличьем и богато украшен золотом. Забавно, мне как раз по мерке, будто на меня сделали. Буду порой надевать вместо мисюрки. Халат надо под него подобрать и латный доспех. Меч тоже очень и очень хорош, просто великолепен. Ничуть моему шамширу не уступит, судя по всему. Но много моложе, моя-то сабелька лет с тысячу точно пролежала. Впрочем, и этот меч настоящий кладенец. Бывают же такие шедевры. Кто их ковал, интересно? Я сидел около воды и сравнивал свою саблю и этот бастард. И видел, что, несмотря на разное время, клинки откованы в одной школе. Много тайн хранит вода, отгадаю ли я хотя бы часть из них?

Михайла

попросил поглядеть на полуторник и надолго завис над клинком, восторженно цокая языком. Над моим шамширом, кстати, он зависал еще дольше. Вообще, казачина – фанат длинного холодняка; я ему несколько клинков отдал из своих трофеев, добротных. Не особо разукрашенных, чтобы офицеры не позарились, но очень и очень добротные клинки. Даже ту французскую сабельку, что забрал у убитого мною мурзы. Хорошая, добротная сабля. Очень хорошая. Французское оружие сейчас вообще одно из лучших в мире.

На острове сидели еще неделю. Если честно, то я думал, что будет хуже, все же три десятка особ женского пола в таком скученном состоянии. Но здесь не там, не в моем мире. Натура бабская может и та же, но вот воли ей не дают. Насколько я помню, сейчас женщины в России даже паспортов не имеют, их записывают в документ мужа. В Европе и США не слаще, тоже порядки строго патриархальные. Про Азию я уж и не говорю.

От нечего делать я добротно изучил окрестности, даже болото рядышком. Хоть и не очень мне такие места нравятся, я все ж таки водяной, а не болотник-трясинник. В батмаке нашел, что интересно, практически целые скелеты немаленького, точнее, очень большого динозавра и какой-то древней змеюки. Тоже огромный – метров четырнадцать змея при жизни была и весила тонны полторы, не меньше. Вытащил их из болота, промыл и аккуратно высушил, чтобы не рассыпались старые косточки. Заодно пропитал сложной смесью из растительных и животных ингредиентов, составив из них нечто вроде эпоксидной смолы, фиксируя элементы скелетов. Ракушек извел целую отмель для этого и рыбы с тонну. Ну и травы немало. Так как если делать, то хорошо, заодно все развлечение для народа. Девушек и прочих дам ну очень впечатлили черепа зверюг, даже казачина боязливо поежился, представив себе встречу с подобной змеюкой. Сейчас думаю, что с ними делать? Вроде как в том же Лондоне уже есть подобные скелеты в музеях, но туда отправлять мне их просто жутко неохота. В Питер отправить, в Кунсткамеру? Или какой еще музей есть? Надо уточнить. Вообще надо выписать книг из России и Британии. Сейчас такие услуги есть, нужен просто адрес получения. Построить себе домик в Ташкенте, что ли? Надо подумать.

Вообще, насчет древностей. В голове нарисовалась карта, которую я как-то видывал в передаче про ледниковый период. Нет, захоронений орехов от саблезубой белки там нет, зато есть река Узбой, соединяющая Каспий и Арал, и есть река Туграй, соединяющая Аральское и Западно-Сибирское моря. Вот так-то. Вот мне и задачка на будущее. Я больше чем уверен – хоть русла и пересохли, но остатки рек сохранились. Полазил я уже по таким, пусть и меньшим. А значит – у меня будет вполне себе официальный ход в Европу и Сибирь! Со временем, естественно. Ура, товарищи, бурные и продолжительные аплодисменты!!!

Еще пару дней погода налаживалась, и вот я сижу на пороге террасы, встречая рассвет. Ну да, как-то я привык тут сидеть по ранним утрам, ибо как раз на восток выходит. А я солнышко очень люблю, даже если его за тучами не видать. Это сказки, что водяные солнечный свет не любят. Любим мы его, он столько энергии придает. Не зря все в этой нашей системе завязано на энергию Солнца.

– Красиво, маэстро. – Марина чуть-чуть отпила из небольшого платинового стаканчика. Я ей его вчера сделал и подарил, в специальном кожаном футляре. Даже постарался расписать сценками из античных эпох, которые помню. Одни богини – Артемида, Афина-Паллада, Афродита, Гера. Ну еще Мару и Ладу добавил; я думаю они не против такой компании. Раз уж моя русалка любит вино –

пусть пьет его из статусной вещицы. Я ей еще флягу сделаю из платины, но позднее. Пока же Марина обходится стеклянной, которую я для нее сделал. Хилоле, впрочем, я сделал такую же. Обычная красноармейская фляжка, которые были у наших бойцов в начале Второй Мировой, правда, качеством много лучше. Моим девчонкам понравились. Стаканчик Хилоле я тоже сделал, но из золота, и разукрасил изображениями цветов. Те же полдюжины миниатюр: розы, гиацинты, сирень, орхидеи, лилии, тюльпаны. Короче, довольны мои русалочки.

– Ты права, девочка, восход это всегда красиво. – На плечо русалки легла изящная женская рука с широким серебряным браслетом на запястье.

Я медленно обернулся. На террасе стояли две молодые женщины – белокожая брюнетка и за ней смуглая почти до черноты то ли служанка, то ли просто подруга. Одежка на них странная… хотя, а почему странная? На древнегреческих фресках такие видел, и девицы на Олимпийские Игры огонь когда зажигают, то подобные надевают. Вот каким они образом ко мне подошли, коль я их не почуял? А? Я ведь здесь все время сторожусь, никогда наблюдение не ослабеваю. Похоже, хозяйка этого места пожаловала. Но это не Мара и не Лада, нет в них той мощи, что сразу ясна в богинях.

– Здравствуйте, госпожа. Здравствуйте, сударыня. – Впрочем, вежливость и еще раз вежливость, а потому я встал и коротко поклонился, сначала брюнетке, потом смуглянке.

– И тебе здравствуй, потомок Посейдона, и твоим девочкам, нереиде и лимнаде. – Очаровательно улыбнулась незнакомка, ударив меня по несуществующим нервам мощнейшим разрядом чувственности. Нихрена себе, силы у ней нет. Есть, и много, просто прячет.

Ее спутница тоже коротко улыбнулась, блеснув зубами и ярко сверкнув глазами, словно сварка полыхнула. Интересненько, в высоком узле сложной прически смуглянки торчит рукоять кинжала, острие которого выходит снизу-слева, и блестит, словно алмазной крошкой усеяна. У брюнетки, кстати, тоже кинжал есть, на поясе, расположен горизонтально, под левую руку. Хотя, это скорее стилет.

– Мы тут наблюдали за тобой и твоими спутниками. Прости, но женщины любопытны, и за тысячи лет любопытство не проходит. – В синих глазах брюнетки будто тучи пронеслись и стылым ветром оттоль махнуло. Даже я поежился; мои русалочки явственно дернулись, но горделивых поз за моей спиной не изменили. Интересно, когда успела спрятать свой стаканчик Марина и куда?

– Я рад тому, что смог вас развлечь, дамы. Мое имя Захар-бай (меня здесь так звать начали девчонки-мусульманки, мне нравится), это мои ученицы Хилола и Марина. Позволите ли вы нам узнать ваши имена? – Я еще раз поклонился. Ничего, спина не переломится, кланяться красивым женщинам даже приятно. Интересно, золотые венцы у этих особ на головах какое-либо значение имеют, кроме украшательства?

– Когда-то давно мое имя было Таис. – Чуть грустно улыбнулась брюнетка, поправляя рукой волосы. Солнечный луч отразился от венца, рассыпавшись множеством ярких блесток.

– Я слышал про Таис, гетеру из Афин, подругу Александра Македонского, жену Птоломея, царицу Мемфиса и Александрии, если я не ошибаюсь. И про подругу ее, Ирис, принцессу какой-то африканской страны. – Не может такого быть. Надеюсь, моя челюсть не свалится на пол. Да, я сам из сказки, но это вообще за гранью реального.

Мои девчонки стояли молча и с немалым любопытством внимали. Все-таки девчонки они и есть девчонки, какими могущественными они б и не были. Более того, сплетничать будут, когда все это закончится и если я напрямую не запрещу. Ну, это я так надеюсь, что все закончится боль-мень нормально.

– Надо же. – Брюнетка удивленно переглянулась со спутницей. – Я никогда не думала, что меня запомнят так надолго.

– Ну, далеко не ради каждой девушки сжигают города, сударыня. – Тут я позволил себе ухмыльнуться, а от моих русалок прямо-таки веет жутким, запредельным интересом. Придется пару вечеров потратить на пересказ великолепного романа одного из моих любимейших писателей.