Военачальник поневоле
Шрифт:
Стеррен хмыкнул:
— Вы серьезно думаете, благословение богов может чем-то помочь?
— Конечно, нет, — ни секунды не колеблясь, ответил Агор. — Боги не одобряют войн и не желают иметь с ними ничего общего. Они не встают на чью-либо сторону.
— Но я тоже не одобряю войну! Может быть, они учтут, что на нас напали! Мы не хотим воевать!
— Это не имеет значения. Боги поклялись не участвовать в войнах после того, как двести лет назад уничтожили Северную империю. Боги не меняют так часто своих решений. Кроме того... — теург заметно смешался, но в конце концов закончил, немного
Стеррен припомнил рассказы Лара о «мудрой» политике короля Фенвела Третьего:
— Нет.
— Значит, боги не помогут. Во всяком случае, прямо.
Это напомнило Стеррену о первоначальной причине визита, и он спросил:
— А не прямо?
— Бесспорно. Может быть, мои слова звучат кощунственно, но боги иногда совершенно не думают о последствиях своих поступков. От них можно получить массу полезных советов, если вопросы прямо не связаны с ведением войны.
Поиск могущественного чародея никак не был связан с прямыми военными действиями, но Стеррен решил прощупать и другие возможности.
— Не могли бы они предотвратить нападение Офкара и Ксиналлиона, наслав на них... чуму? Или что-то в этом роде?
Агор был откровенно шокирован:
— Чума? Как вы можете думать о таких ужасах, милорд?
— Способны они на это? — стоял на своем Стеррен.
— Нет! Конечно, нет! Милорд Стеррен, я теург, а не демонолог! Боги милостивы и добры. Они не творят зла! Чума — дело демонов!
Цинизм уличного игрока в кости неожиданно вылез наружу:
— Так-таки и не творят? — саркастически поинтересовался Стеррен, припомнив, что смертная казнь угрожает ему исключительно в результате вмешательства богов.
— Прямо никогда, — сказал Агор. — В некоторых случаях их действия могут иметь неблагоприятные последствия для отдельных лиц.
Стеррен помолчал.
Видимо, Агор прав. Ведь он в конце концов теург. Конечно, боги великодушны, не одобряют разрушение и беспорядок, а все зло в Мире проистекает от человеческих грехов и деятельности демонов.
А даже если это и не так, он, Стеррен из Этшара, все равно не сможет убедить богов выступить в войне с Офкаром и Ксиналлионом на его стороне.
— Хорошо, — сказал он. — Забудем об этом. Но не могли бы боги защитить нас от неприятеля? Предотвратить войну, например? Или снабдить нас всем необходимым, чтобы мы смогли выдержать осаду? Вы говорите, что боги не любят войн. Почему бы им не остановить эту?
— Прошу прощения, милорд, но существует запрет на ведение войн с помощью магических средств.
— Да плевать я хотел на все запреты! — терпение Стеррена лопнуло окончательно. — Меня убьют, если война будет проиграна! Я не семманец и считаю эту вашу традицию идиотской!
— А... — кивая произнес теург, — ...понимаю.
— Неужели вас так беспокоит нарушение запрета?
— По правде говоря, нет. Это не мое дело.
— В таком случае скажите мне, могут ли боги хоть что-нибудь сделать для предотвращения этой войны?
Агор задумчиво пожевал губами:
— Может быть...
— Может быть? А конкретнее?
Агор виновато отвел глаза и заерзал на бараньей шкуре.
— Так что
— Некоторые из богов, милорд, были бы счастливы свершить нечто подобное, но...
— Но что?
— Но... — Агор набрал полную грудь воздуха и решительно произнес: — Я не знаю, как вступить с ними в контакт.
Глава 11
Стеррен неподвижно уставился на костлявого теурга:
— Что значит, не знаете? Разве вы не королевский теург?
Тот ответил военачальнику жалостливым взглядом.
— Значит, вы — шарлатан?
— Нет, — в голосе Агора зазвучали нотки уязвленной гордости. — Я не шарлатан. Я всего-навсего не очень хороший теург.
— Ах не очень хороший?
— Да... Вы разбираетесь в теургии?
— Как любой нормальный человек, — грубовато ответил Стеррен.
— Но вы знаете, как она функционирует на деле?
— Конечно, нет!
Агор, удовлетворенный ответом Стеррена, кивнул:
— Наше искусство примерно состоит в следующем. Теург — человек с природным даром к молитвам, который специально учится возносить их, чтобы быть услышанным.
— Это мне известно, — резко оборвал его Стеррен.
— Естественно, молиться может каждый, но боги наверняка его не услышат или не ответят. Вы не задумывались, милорд, почему боги прислушиваются именно к теургам?
— Нет, — решительно ответил Стеррен. Он не хотел, чтобы разговор уходил в сторону.
— Все дело в молитвах, которые мы используем. Боги — высшие существа, у них нет времени для того, чтобы всех выслушивать. Однако имеются особые молитвы, которые привлекают их внимание так же, как определенный звук доносится до вашего уха даже в самом шумном месте. Стук игральных костей, например.
Так, значит, Агор действительно интересовался его персоной. Столь удачный пример вряд ли мог быть простым совпадением.
— Продолжайте, — потребовал Стеррен.
— У некоторых теургов одни молитвы получаются лучше, чем другие. Я не знаю, с чем это связано, но это так.
«Это связано со способностями, — мрачно подумал Стеррен, припомнив свое ученичество. — Один талантлив, у другого — способности, а третьего легче убить, чем научить чему-нибудь путному».
— Богов очень много, милорд, — продолжил Агор. — Мне известны имена девятнадцати, и я знаю, какую молитву предпочитает каждый. Это все, чему мой учитель смог научить меня. Девятнадцать — это более чем достаточно, поверьте. Многие теурги знают всего двенадцать специальных молитв, и я не слышал, чтобы кто-то знал более тридцати, если, конечно, не добавлял сюда что-нибудь из демонологии. Но там, строго говоря, молитв нет, только инвокации — вызовы.
— Итак, вы можете попросить о помощи девятнадцать богов, и ни богом больше?
— Да. Но, видите ли в чем дело, во-первых, как я уже сказал, некоторым теургам одни молитвы удаются лучше других, а во-вторых, с высшими существами очень трудно разговаривать. Я знаю девятнадцать имен и молитв, но не могу добиться, чтобы все девятнадцать богов меня слушали. До сих пор, во всяком случае, не удавалось. Может быть, я не правильно произношу какой-нибудь слог, а может быть, я им просто не нравлюсь.