Военная история русской Смуты начала XVII века
Шрифт:
Кончина шведского короля в ноябре 1592 г. изменила политическую ситуацию. Сигизмунд Ваза, ставший королем и Польши, и Швеции, был вынужден покинуть последнюю из-за недовольства своих протестантских подданных и с тех пор мало интересовался ее делами. Его дядя, герцог Карл Зюдерманландский, оставшись в качестве правителя, занялся подготовкой переворота в свою пользу и не хотел продолжения войны. В деревне Тявзина под Ивангородом был заключен «вечный мир». Согласно его условиям, России возвращались утраченные было земли с городами Ивангород, Ям, Копорье и Корела. Однако морская торговля оставалась под полным шведским контролем, и России запрещалось иметь свои гавани на Балтике. Таким образом, главная цель войны — возобновление «нарвского мореплавания» — не была достигнута. Узнав о серьезных противоречиях между недавними союзниками — Речью Посполитой и Швецией, царь Федор отказался ратифицировать Тявзинский мир: последнее произошло только в 1609 г., уже в совершенно иных условиях.
В Поле на активизацию татарских набегов правительство ответило строительством новых городов. Города шагнули за Передовую засечную черту: были выстроены Воронеж (1585), Ливны (1586), Елец (1592), Белгород, Оскол и Курск (1596). Все они образовали группу так называемых «городов от Поля», главной функцией которых было обеспечение действий полевых войск по отражению татарских набегов и несение сторожевой службы. Население их состояло из служилых людей с семьями, новоизбранных или переведенных из внутренних областей
8
Зенченко М. Ю. Южное российское порубежье в конце XVI — начале XVII в.: С. 74–81,196.
Новый всплеск борьбы на Кавказе был связан прежде всего с религиозными мотивами в политике. Послы кахетинского царя Александра в 1586 г. били челом царю Федору со всем народом, чтобы православный царь спас их жизнь и душу, приняв в свое подданство: Грузия в это время стала ареной жестокой борьбы между Османской империей и Персией. Русский царь оказал ей некоторую богослужебную и военную помощь, но велел не ссориться с могущественными турками. Получив известие о присяге Кахетии, он с 1588 г. принимает титул «государя Иверской земли и грузинских царей». Принятие им же титула «государя Кабардинской земли, черкесских и горских князей» связано с возобновлением в том же году русской крепости на реке Терек (Терского городка) и подчинением ряда горских народов. Однако поход на шамхала Тарковского, правителя Дагестана и главной угрозы для Кахетии, окончился неудачей. Воевода Хворостинин должен был способствовать захвату этого города зятем царя Александра, Крым-Шевкалом, и утверждению последнего на местном престоле. Выступив из Терского городка, воевода основал острог на реке Койсу, обеспечив себе связь с тылом, и взял штурмом Тарки. Однако кахетинские подкрепления с Крым-Шевкалом так и не подошли, а горцы осадили в городе русский отряд, что вынудило его отступить и с большими потерями прорываться к Тереку [9] .
9
Потто В. А. Два века Терского казачества (1577–1801). Владикавказ, 1912. (Репринт: Ставрополь, 1991). Т. 1. С. 45–58.
Тем не менее в целом, с точки зрения внешней политики, царствование Федора Иоанновича оказалось успешным для России. Пределы государства расширились в восточном и южном направлениях; на западе удалось вернуть захваченные шведами во время Ливонской войны земли. Однако тогда же создались условия для нового кризиса — на этот раз династического. Болезненный сын Иоанна Васильевича не имел детей, а наследник престола — царевич Дмитрий Иоаннович — погиб при загадочных обстоятельствах, вызвавших толки о причастности к трагедии Бориса Годунова. Пресечение рода, ведшего себя от Августа кесаря и правившего Русью более 700 лет, стало настоящей трагедией, психологическим рубежом, пожалуй, для всех русских людей. Недаром описатели Смуты с неизменной теплотой отзывались о царствовании последнего Рюриковича: «И той убо, не радя о земном царствии мимоходящем, но всегда ища непременяемого. Его же видя, Око, зрящее от превышних небес, дает по того изволению немятежно земли Рустей пребывание и всех благих преизобилование» [10] . Государи, сменявшие один другого в последующие годы, вряд ли могли удостоиться подобной похвалы.
10
Сказание Авраамия Палицына/Под ред. Л. В. Черепнина М.; Л., 1955. С. 101.
«Гуляй-город» как укрепление, призванное прикрывать огнестрельный «наряд» русского войска — пищальников, пушкарей, позже — стрельцов со своими орудиями, известен с 1530 г. По всей видимости, он был привнесен в русскую военную практику европейскими артиллеристами и инженерами, трудившимися над усовершенствованием осадного парка во времена великих князей Ивана III и Василия III. Само же слово «гуляй-город» представляется остроумным переводом немецкого «Wagenburg» — подвижного укрепления из повозок, гарнизон которого составляли стрелки из огнестрельного оружия. Впрочем, в отечественной практике понятие города «гуляя» могло охватывать не только собственно вагенбург, но и осадные башни, а позже и подвижные заграждения из «испанских рогаток».
Гуляй-город — западноевропейский вагенбург. Немецкая гравюра конца XV в.
Долгое время московские «гуляй-города» использовались только как прикрытие осадной артиллерии при взятии крепостей. Новую жизнь им придал боярин кн. М. И. Воротынский, когда готовился в 1572 г. отразить грандиозный поход крымского хана. В мае 1571 г. неожиданный прорыв основных татарских сил через Оку вызвал беспорядочное отступление царских «береговых полков» под прикрытие московских стен и бегство Ивана Грозного к Ярославлю. Не надеясь уже остановить кочевников на берегу Оки, кн. Воротынский устроил подвижное укрепление, способное и двигаться в нужном направлении, и укрывать за своими стенами всю «береговую рать». Маневр полностью удался: в чистом поле у погоста Молоди все царское войско нашло надежное укрытие в лице своего «гуляй-города», отразило отчаянные татарские приступы и вышло победителем в смертельно опасной для всего Русского государства схватке. Командование сделало выводы из столь удачного боевого опыта, и к 1591 г. мы находим, что сборные части «гуляя» — в первую очередь деревянные щиты с амбразурами — хранятся не только в береговых городах [11] (как в 1571 г.), но и под самой Москвой; в случае сооружения этой крепости назначался особый «гулёвый воевода», который отвечал за перевозку и установку укрепления и имел даже собственный отряд конницы для разведки [12] .
11
По некоторым данным, «гуляй-город» хранился в Коломне (Лаврентьев А. В. Царевич — Царь — Цесарь: Лжедмитрий I, его государственные печати, наградные знаки и медали 1604–1606 гг. СПб., 2001. С. 127).
12
Флетчер Д. О государстве Русском… С. 66, 69.
Заблаговременное устройство «обоза, а по древнему названию- «гуляя»» [13] под Москвой в 1591 г. было вызвано напряженной военно-стратегической ситуацией. Значительная часть детей боярских еще не съехалась из поместий или находилась в Новгороде против шведов, и недостаток конницы приходилось компенсировать за счет более эффективного применения пехоты и мощной столичной артиллерии.
Согласно описанию очевидца событий — дьяка Ивана Тимофеева, «обоз» представлял собой стену из щитов в сажень высотой и 3 локтя шириной (2,16 на 1,5 м), с амбразурами, сколоченную из тонких досок, — то есть предусматривалась защита только от легких татарских стрел, а не от огнестрельного оружия. Между собой щиты скреплялись железными цепями и были поставлены на колеса. Изнутри к ним припрягались лошади (по Тимофееву — «ослы»), с помощью которых все сооружение могло медленно передвигаться по полю. Протяженность «гуляй-города» по фронту достигала 2, а в глубину — 1 км, так что внутри укрывалась вся конная рать. При необходимости щиты могли расцепляться в определенном месте и пропускать отряд конницы, что позволяло наносить неожиданные удары и снова укрываться за стеной. Несомненно, что вся конструкция предполагала противодействие легким татарским отрядам, не имевшим ни пехоты, ни пушек.
13
Временник Ивана Тимофеева. М., 1951. С. 37–40, 202–204.
Однако русские ратники надеялись не только на эти стены, пищали и иные «многие бранные хитрости»: внутри «гуляй-города» была установлена полотняная церковь во имя преподобного Сергия Радонежского. Благочестивый царь повелел поставить в ней чудотворную Донскую икону Богородицы, с которой накануне патриарх Иов обошел с крестным ходом стены Москвы. Все это должно было еще и напомнить об избавлении древней столицы «от агарян» в прошлом — от полчищ Мамая и Тамерлана. Пожалуй, перед нами уникальный случай превращения привычного полевого укрепления в своеобразный город-защитник Москвы от нашествия. После успешного отражения татарского набега на месте «обоза» (и, видимо, походной церкви) был построен Донской монастырь, имевший каменные уже стены.
Со временем, к периоду Смуты, полевой «обоз» русского войска претерпел некоторые изменения. С одной стороны, зачастую уже не было времени и средств для изготовления особых сооружений; с другой — приходилось иметь дело с армиями, располагавшими артиллерией и пехотой. Уже в конце Ливонской войны на западном направлении царскую рать стал сопровождать обоз, хорошо снаряженный разного рода инженерными и артиллерийскими припасами, способный противостоять войскам Стефана Батория [14] . В Смуту «обозы» нередко составляли наспех из подручных средств: так, например, поступили стрельцы при Добрыни-чах (20 января 1605 г.), когда «сложили шанцы из саней, набитых сеном, и залегли за ними» [15] . В то же время учащается применение его в маневренном полевом бою — даже для прорыва сквозь ряды противника. Так, по описанию Маскевича, весной 1611 г. казачий отряд Просовецкого из Первого ополчения шел «гуляй-городом, то есть подвижною оградою из огромных саней, на которых стояли ворота с несколькими отверстиями для стреляния из самопалов. При каждых санях находилось по 10 стрельцов: они и сани двигали, и, останавливаясь, стреляли из них, как из-за каменной стены. Окружая город со всех сторон: спереди, с тыла, с боков, эта ограда препятствовала нашим копейщикам добраться до русских…». В это время в обиход вошло еще одно обозначение для обоза — «таборы», пришедшее из Польши. Там эти подвижные полевые укрепления, подобные знаменитым таборам чешских гуситов, с успехом применялись в боях с татарами и турками.
14
Флетчер Д. О государстве Русском… С. 66, 69; польский «тушинец» Н. Мархоцкий в своих записках различает московский «обоз» под Волховом и на Ходынке (1608) и собственно «гуляй-город» во 2-й битве на Ходынке (1609) (Мархоцкий Н. История Московской войны. М, 2000. С. 35–36, 42, 52–53).
15
О начале войн и смут в Московии / Исаак Масса. Петр Петрей. М., 1997. С. 76.
Заранее укрыв свою конницу в гуляй-городе, воеводы получали ряд тактических преимуществ, совершая вылазки в неожиданных местах и свежими силами. Это позволяло непрерывно тревожить, «травить» неприятеля, а при случае и нанести решительный удар [16] . Кроме того, уже в первом эпизоде его применения царские воеводы во главе с кн. М. И. Воротынским удачно использовали такую воинскую хитрость, как огненная засада: когда обманным бегством противник наводился на «гуляй-город» с пушками и стрельцами. 27 июня 1572 г. ратники Передового полка ударили с тылу на сторожевой полк татарского войска, спешившего к Москве, и «домчали» его до крымского «царева полку». Девлет-Гирей выдвинул 12 тыс. крымских и ногайских татар, которые, в свою очередь, «Передовой государев полк мчали до Большово полку до гуляя города, а как пробежали гуляй город вправо, и в те поры князь Михайло Иванович Воротынской с товарыщи велели стрелять по татарским полком изо всего наряду. И на том бою многих татар побили» [17] . Не менее удачным оказался подобный маневр и в бою с польскими гусарами и казаками первого Самозванца при Добрыничах (1605): обратившийся в бегство полк Правой руки навел их на обоз, где за возами укрылось несколько тысяч стрельцов с пушками. Внезапный залп из всех орудий и ружей смешал противника и в конечном итоге переломил ход битвы [18] . Не исключено, что московские ратники сами научились этому приему у ливонских немцев во время сражений 1501–1502 гг. [19] и у поляков в битве под Оршей (1514); первые опыты его использования против татар встречаются при описании Казанского взятия (1552) [20] .
16
Один из ярких случаев подобного хода битвы — сражение при Верховичах между осажденным русским войском кн. С. А. Урусова и полками гетмана Павла Сапеги (Курбатов О. А. «Чудо архангела Михаила». Документы похода Новгородского полка на Брест и битвы при Верховичах 17 ноября 1655 г. // Исторический архив. 2005. № 3. С. 176).
17
Буганов В. И. Документы о сражении при Молодях в 1572 г. // Исторический архив. 1959. № 4. С. 180.
18
О начале войн и Смут в Московии. М., 1997. С. 76, 77.
19
Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства (вторая половина XV века). М., 1952. С. 425, 442–144.
20
Полное собрание русских летописей. М., 2000. Т. 13. С. 212.