Военно-морской шпионаж. История противостояния
Шрифт:
ОЦЕНКА НАМЕРЕНИЙ СТАЛИНА
Если бы в начале 1950-х годов какой-нибудь западной спецслужбе удалось каким-то образом проведать тогдашние военно-морские планы Кремля, то подобное проникновение в замыслы советского руководства стало бы бесценным подарком для иностранных военных атташе в Москве. Но в теперешние времена нам известно, что тогда в советском ВМФ не нашлось предателя, знавшего так много, поэтому западным разведывательным службам оставалось максимально использовать те обрывки и кусочки информации, которые они могли собрать в закрытом обществе. В отличие от англичан, американский офис военно-морской разведки отнюдь не недооценивал советские планы относительно советского флота открытого моря. В начале 1946 г. он рассматривал СССР как потенциального соперника на просторах океанов:
«Говоря
Для того чтобы отслеживать развитие обстановки в Советском Союзе, западные союзники использовали аналитические группы, укомплектованные из специалистов в разных областях науки и техники, персонал, производивший допросы, и данные агентурной разведки. В конце Второй мировой войны Соединенным Штатам и Великобритании досталась почти не пострадавшая разведывательная организация бывшего вермахта, которая действовала на Восточном фронте. Это была эффективная сеть, которую возглавлял немецкий генерал Рейнхарт Гелен. По мере усиления расхождения между Западом и Востоком значение «Организации Гелена» многократно возрастало, и вскоре она была реанимирована. Она стала активной разведывательной службой, руководимой первоначально ЦРУ и позднее, после подписания мирного договора, Федеративной Республикой Германией. Штаб-квартира организации находилась около Мюнхена, а сама организация вскоре стала называться «Бундеснахрихтендинст», «БНД». И все-таки основной объем информации шел от западных военных и военно-морских атташе, аккредитованных в Москве. Эти шпионы в военной форме входили в штат дипломатических миссий, посольств и консульств, разбросанных по всему миру, и занимались проверенной практикой, которую большинство стран использовали с девятнадцатого века.
Дополнительно к своим обязанностям дипломатического и связного характера, военные и военно-морские атташе есть глаза и уши разведывательных служб своей страны. Работа атташе — как и у журналиста — сообщать. Первый американский военно-морской атташе был отправлен за границу в 1882 г., когда был образован офис военно-морской разведки. Приказ тогдашнего министра ВМС США Уильяма Э. Чэндлера гласил: «Для того, чтобы собирать информацию... будет организован корпус корреспондентов в лице военно-морских атташе в наших дипломатических миссиях».
Работа атташе в сфере агентурной разведки защищена его дипломатическим статусом. Методы, которые атташе используют для ведения разведки, напрямую зависят от доступности важной информации в принимающей стране. В открытом обществе атташе пополняет свой багаж знаний чтением открытой литературы или же запрашивает военных принимающей стороны по тому или другому интересующему его вопросу. В закрытых обществах атташе опускаются до кражи информации; либо, не привлекая внимания, фотографируя, либо выуживая по крохам информацию из местных офицеров, либо просто оплачивая информаторов или применяя современные технические средства типа «черных ящиков» с дистанционным управлением, которые прячутся в укромном месте для сбора нужной информации и потом изымаются.
Стародавняя русская традиция набрасывать пелену секретности на все, что касается информации по вооруженным силам, вынуждала военных и военно-морских атташе в СССР идти на крайние меры для незаметного сбора разведывательной информации. Когда и крайние меры не помогали, атташе, чтобы доложить о выполнении поставленной задачи, был вынужден прибегать к еще большей изобретательности. Для получения информации атташе путешествовал и, когда требовалось, находил какие-то укромные места, откуда своими глазами мог наблюдать за строительством или ремонтом военных кораблей. В задачу атташе входило обнаружение и доклад о тех или иных изменениях и новых военных разработках: к примеру, отыскать закамуфлированный прототип нового класса подводных лодок. В таких случаях на атташе оказывался сильный нажим, поскольку выполнение поставленной задачи диктовалось напряженным соревнованием в противолодочных исследованиях и разработках как в СССР, так и в США. Так, новое устройство, замеченное на советской подводной лодке во время ее строительства
В период советской военно-морской экспансии основная задача атташе заключалась в отслеживании развития советского ВМФ и последующих докладах о результатах своей работы. Шансы на успех широко варьировались в зависимости от местонахождения интересующего разведку объекта и политической ситуации, а сидевшие в Москве атташе представляли собой виртуальных пленных в контролируемом информационном пространстве СССР.
КОМАНДИРОВКА В МОСКВУ [7]
7
Характер и содержание работы американского военно-морского атташе, как они показаны в этой главе, относятся, преимущественно, к периоду 1945—1950-х годов. Тогда в аппарате военно-морского атташе имелись помощники, аккредитованные в советских портах Архангельск, Владивосток, Новороссийск и Одесса, что значительно расширяло разведывательные возможности атташе в решении стоявших перед ним организационных и разведывательных задач. О работе военно-морских атташе США и стран НАТО в СССР и других странах социалистического лагеря говорится в последующих главах. (Примеч. ред.)
В 1945 г. в Москве самый большой штат имел аппарат военно-морского атташе США — адмирал, кэптен или полковник и шестеро младших офицеров. Атташаты Великобритании, Франции, Канады, Турции, Швеции и Норвегии в Москве имели меньший по численности персонал. У Соединенных Штатов также были привилегированные Союзные наблюдательные пункты в Советском Союзе, при которых — в Архангельске, Одессе, Новороссийске и Владивостоке — находились помощники военно-морского атташе. Объяснением такого расширенного присутствия являлось оказание помощи американской военной миссии в СССР и наблюдение за программой обширных поставок по ленд-лизу, за которой последовала программа продовольственной помощи ООН. Помощники военно-морского атташе координировали перемещения американских грузовых судов и самолетов, доставлявших в СССР помощь по ленд-лизу. Однако растущая напряженность глубоко изменила характер работы атташе. Для контр-адмирала Л.Д. Стивенса, американского военно-морского атташе в Москве, в конце 1947 г. сменившего на этом посту Х.Л. Мэйплза, единственным оправданием существования его аппарата в Москве было составление разведывательных донесений: «Этот офис может продолжать существовать только благодаря прямым результатам своей работы».
В своей деятельности атташе руководствовались перечнем запросов, которые отправлялись из Вашингтона атташе, находившимся за границей. Наиболее значимым приоритетом как для сухопутных, так и для военно-морских атташе в то время являлся поиск свидетельств прогресса СССР в области атомной энергии для разработки ядерного оружия. Среди высших приоритетов разведки также значились достижения СССР по управляемым ракетам и строительству подводных лодок. В сентябре 1948 г. офис военно-морской разведки выпустил «Инструкцию по сбору информации по подводным лодкам», в которой подчеркивалась необходимость «определить факт строительства подводной лодки и ход выполнения программы строительства без реального наблюдения за работами на лодке па верфи, к примеру, отмечая производство компонентов, их перевозку и поставку». Особое внимание атташе следовало обратить на реконструкцию туннелей и мостов, что могло свидетельствовать о планах массового производства подводных лодок и намерении перевозить готовые секции лодок наземным транспортом в некую отдаленную точку для сборки.
Для контр-адмирала Стивенса советская пресса являлась «единственным источником, из которого его аппарат мог получать регулярный поток информации о тех областях деятельности, о которых в завуалированной форме открыто и свободно оповещалась российская публика». Из прошлого опыта Стивенс усвоил, что «терпеливый сбор мелких деталей формирует, в конце концов, некий шаблон, который становится виден внимательному офицеру разведки, а масса открытого и доступного материала в России предоставляет множество подобных деталей». Атташе Стивенс также считал, что объем материала из открытых источников «настолько велик», а «людей с подходящей подготовкой и знанием русского языка для обработки материала в Вашингтоне» было «так мало», что сотрудникам его аппарата в Москве приходилось реферировать информацию из прессы, а не просто накапливать ее.