Военное искусство и военная культура Евразии
Шрифт:
• противопульные (6 Б5 - 13, 14 и 15) для личного состава подразделений, выполняющих кратковременные специальные боевые задачи;
• бронежилеты с дифференцированной защитой (6 Б5 - 16, 17,18,19) для личного состава боевых подразделений сухопутных и воздушно-десантных войск и морской пехоты.
По информации автора, сегодня имеются опытные образцы бронежилетов, не уступающие лучшим зарубежным аналогам, а разработку их ведут уже более 50 российских фирм. К числу новых разработок относятся, в частности, бронежилеты типа «Казак» [194] , содержащие бронеэлементы из полиэтиленовых волокон. Например, «Казак-5Ф» весит всего 1,25 кг и защищает от пуль пистолета ТТ [195] .
194
Коломиец
195
Коломиец О. Как «расстреливают» бронежилеты // Солдат удачи. 2004. №3. С. 48.
Гораздо меньше информации и, соответственно, выбора в области защитных шлемов, хотя голова является наиболее уязвимой частью тела. К сожалению, Российская Армия - одна из немногих в мире, где на вооружении все еще находится стальной шлем, разработанный почти 40 лет назад (СШ-68).
Нельзя, однако, сказать, что в России не проводились исследования в этой области. В Российском НИИ стали, например, уже сегодня могут штамповать шлемы из титана с более высокими прочностными характеристиками, чем у родоначальницы этого направления - швейцарской фирмы TIG. Российская титановая каска с тканевым подпором при массе в 1,6 кг обеспечивает защиту от стандартного осколка, летящего со скоростью 650 м/с; она защищает практически от всех пистолетных пуль, имеет прекрасные характеристики по отношению к боеприпасам с, так называемыми, готовыми поражающими элементами. Эта каска, кроме того, имеет большую, чем у тканево-полимерной, конструктивную жесткость, и, как следствие, дает меньший уровень запреградной травмы, оцениваемой по величине прогиба каски при ударе осколка или пули.
Стремясь снизить цену каски, НИИ стали недавно провел испытания опытного образца с комбинированной защитой, где вместо титана был использован более дешевый броневой алюминий. Первые же испытания дали весьма обнадеживающие результаты.
Не канул в Лету и такой элемент индивидуальной защиты воина, как щит. Правда, после Второй мировой войны главным стимулом его развития стали потребности милиции, внутренних войск, спецчастей по борьбе с терроризмом. Здесь, как и в бронежилетах, надо отметить широкое применение неметаллических материалов. В частности, при противодействии уличным беспорядкам сотрудники правоохранительных органов используют прозрачные щиты из особо прочного поликарбоната, выдерживающего удары камней, дубинок, железных прутьев или велосипедных цепей. Отечественный «Витраж» из органопластика и металла защищает при попадании заряда дроби типа «00» с дистанции 15 м. Более тяжелые и плотные щиты не пробиваются и пулями. Таковы, например, отечественные «Модуль-30» и «Мо-дуль-40» весом от 5,2 до 9,2 кг выдерживающие обстрел пулями из автоматов АК-74 и АКМ. Более солидная «Застава» размерами 1200x1700 мм и массой 40 кг оберегает стоящего человека от огня из автомата боеприпасами с бронесердечником и снайперской винтовки СВД.
В числе малогабаритных отечественных средств наиболее компактны «Дипломат», а также «Папка» и «Планшет», которыми пользуется, в частности, служба охраны Президента РФ.
Такие «бронедипломаты» мгновенно преобразуются в щит, прикрывающий подопечного с любого угрожаемого направления.
Защитное вооружение русского воина, спасшее столь много жизней своих сынов на протяжении столетий российской истории, претерпевает сегодня второе рождение, служа в новом качестве выполнению старой как мир задачи - обеспечению национальной безопасности Российского государства.
Н.В.Митюков [196]
Моделирование процесса мобилизационного развертывания через апериодическое звено первого порядка
В последнее время, особенно после появления нашумевших романов В. Суворова «Ледокол» и «День М», в историографической литературе, возрос интерес к начальному периоду Великой Отечественной войны. Высказывается множество версий о высокой или низкой эффективности мобилизационных мероприятий разных стран, в первую очередь Советского Союза и Германии.
196
Николай Витальевич Митюков– канд. тех. наук, доц., проректор по научной работе Камского института гуманитарных и инженерных технологий (г. Ижевск).
Начальный этап любых военных действий является одним из наиболее специфичных периодов. Принято считать, что он охватывает время со дня официального объявления войны или общей мобилизации до ввода в вооруженную борьбу главных сил[1] и характеризуется особыми чертами, отсутствующими потом. Это - целая система политических, идеологических и экономических мероприятий, связанных с переходом государства от мира к войне: мобилизация, сосредоточение и развертывание войск, военные действия по прикрытию стратегического развертывания, захват выгодных районов для развертывания и проведение разведывательных операций на небольшую глубину. Именно в начальный период, когда державы еще полны сил, как никогда ярко проявляется эффективность подготовительных операций. Еще до начала боевых действий политические и военные руководители ищут «рецепты» для своей победы в будущей кампании, разрабатывают доктрину, стратегические концепции, пишут военные планы и в соответствии с ними проводят подготовку войск. Поэтому начальный период войн характеризуется своего рода «битвой умов» военно-политического руководства, проверкой на практике и выбором наиболее жизнеспособных планов и решений.
«Война, - говорил Наполеон, - искусство простое, все заключается в выполнении». Потому, как бы ни были хороши предвоенные планы, успех или неуспех кампании будет целиком определяться начальным периодом: быстротой и четкостью мобилизационного развертывания.
Классический пример, когда процесс мобилизационного развертывания мог повлиять на результаты кампании - начальный период Первой мировой войны. По германскому плану предполагалось, закончив мобилизацию основных сил на 12 день, начать боевые действия против Франции, основная часть войск которой мобилизуется за 14 дней. В ходе скоротечной кампании было необходимо вывести ее из войны и быстро (по внутренним операционным линиям) перебросить войска на восточный фронт, поскольку Россия мобилизуется за месяц. Таким образом Германия могла бы добиться победы в войне с коалицией.
Однако следует признать, что мобилизационные возможности государства: количество военнообученных резервов и быстрота развертывания напрямую определяют устойчивость к внешней агрессии и потому вполне справедливо составляют государственную тайну. Поэтому задача данного исследования состоит, прежде всего, в обобщении разрозненных сведений и объединение их в рамках одной теории.
С другой стороны, вопрос об оценке численности военных резервов в последнее время приобрел несколько другой ракурс: в связи с окончанием холодной войны, в политических вопросах резко возросло значение локальных войн и конфликтов. Если холодная война характеризовалась в основном как война нервов, то локальные конфликты зачастую перерастают в непосредственные боевые действия противоборствующих сторон. При этом, человеку, прошедшему кампанию наносится непоправимый психологический урон. Так еще десятилетие назад со страниц газет не сходила тема так называемого «афганского синдрома», то уже сейчас появился «чеченский синдром».
Между тем, определить общее количество участников вооруженных конфликтов зачастую не представляется возможным не только из-за наличия на них грифа секретности, но и тем, что у каждой из сторон как правило свой способ подсчета военно-обученных резервов.
Подготовка и накопление мобилизационных людских ресурсов является одной из важнейших проблем государственного и оборонного строительства любого государства. Как показывает опыт прошедших войн, простое увеличение численности мобилизованного населения не всегда приносит желаемые результаты. Так во время ирано-иракской войны 1980-1988 гг. Иран мобилизовал около 10 млн. человек, что составило около 18% всего населения страны. Однако, из-за низкой подготовки призывников иранская армия не смогла добиться каких бы то ни было значительных успехов[2].
Исторический анализ позволяет определить основные факторы, влияющие на эффективность мобилизационных мероприятий[2]:
• военно-политический, определяемый системой межгосударственных отношений, позволяет судить о возможных центрах, в направлении которых следует стягивать войска, а также возможные спокойные участки границ и регионы;
• военно-технический определяется степенью технического оснащения армии (дальностью действия оружия, возможностью управления большими контингентами войск, тыловой системой обеспечения) и фактически определяет не только максимально необходимое количество мобилизованных, но и степень их равномерности распределения по определенной территории (например, ракетные войска стратегического назначения будут увеличены до штатов военного времени вне зависимости от того, где расположены части: на передовой или в стратегическом тылу);