Военное искусство и военная культура Евразии

Нефедов Сергей Александрович

Несколько иную позицию занимали представители старой русской военно-теоретической школы, составлявшие ядро профессорско-преподавательского состава в военных училищах и академиях РККА. Среди них наиболее известны такие, как А.А.Свечин, А.М.Зайончковский, А.А.Незнамов. Они отстаивали принципы профессиональной кадровой армии и во главу угла прежде всего ставили высокую дисциплину и боеспособность воинских частей, отводя политической работе второстепенную роль [321] .

321

См.: Свечин А.А. Стратегия. М.. 1920; Зайончковский А.М. Подготовка России к войне. (Планы войны). М., 1926; и др.

Многие из старых военных специалистов не вступали

в РКП(б) и сознательно ставили себя вне политики, сохраняя при этом лояльное отношение к Советской власти. Для них важнее была служба России, а не политическому режиму. Советская власть привлекала старых военных специалистов для решения узкофункциональных задач, в основном прикладного, военно-технического характера, потому что к бывшим офицерам старой русской армии, несмотря на окончание Гражданской войны, сохранялось настороженное отношение со стороны партийных функционеров. Именно поэтому военспецы были полностью отстранены от разработки новой военной доктрины и реформы Вооруженных сил республики в целом. Их деятельность не распространялась за рамки военных академий. Хотя в одном офицеры старой русской армии были полностью согласны с высшим комсоставом РККА: стране была нужна четко выработанная военная доктрина.

Многие теоретические положения, которые использовались в преподаваемых в военных академиях РККА курсах, опирались на опыт авторитетного теоретика военного искусства, начальника Генерального штаба Пруссии в 20-30-х гг. XIX в. генерала К.Клаузевица, который в трактате «О войне» утверждал, что «...оборона есть сильнейшая форма ведения войны слабых государств против более сильных» [322] . Представители старой и новой военно-теоретических школ РККА безусловно признавали этот постулат, исходя из неустойчивого военно-политического положения СССР в начале 20-х гг., страны с подорванным оборонительным потенциалом после разрушительных Первой мировой и Гражданской войн.

322

Клаузевиц К. О войне. М. 1936. Т. 1. С. 49.

Для формирования военной доктрины эти авторы использовали анализ обстановки в стране и за рубежом, состояние экономики, демографические показатели и местные бытовые особенности населения. Особое внимание уделялось наличию и пригодности социально-экономической инфраструктуры (наличие железнодорожных, водных и грунтовых путей сообщения, состоянию средств связи, наличию и состоянию помещений для размещения личного состава воинских частей, санитарно-эпидемическому состоянию призывного контингента и пр.).

Проблему поддержания высокой боеспособности воинской части в зоне боевых действий достаточно четко рассматривал инспектор РККА В.Левичев. В качестве основных факторов, влияющих на устойчивость части во время боевых действий, он отмечал высокую степень обученности личного состава, тренированность, втянутость в боевой режим, привычку к боевым впечатлениям (психологическая устойчивость), наличие кадрового костяка и высокие профессиональные и моральные качества комсостава. Немалое значение уделялось также внутренней дисциплине, основанной на понимании целей войны, ну и, конечно, качеству вооружения, обмундирования и питания [323] . Многие из этих требований, в силу объективных социально-экономических, культурных причин не были выполнены в условиях территориальной системы комплектования. Недостатками по этим показателям обладали и многие кадровые части, правда, в силу их специфики, в меньшей степени.

323

Левичев В.Н. Указ. соч. С. 12.

Возможность роста боеспособности терчастей РККА В.Левичев видел в рамках всеобщего экономического и культурного развития страны. Повышение общего уровня грамотности, особенно грамотности технической, при дальнейшем развитии системы допризывной подготовки создавало более благоприятные условия для адаптации призывников к обстановке военных сборов в терчастях и делало качество подготовки нисколько не хуже, чем в кадровых частях, что, естественно, снимало необходимость длительного казарменного обучения [324] .

324

Левичев В.Н. Указ. соч. С. 14.

Но реальный уровень культурного и социально-экономического развития СССР в середине 1920-х гг. был недостаточно высоким для того, чтобы полностью перейти к территориальномилиционной системе комплектования РККА, костяком армии по-прежнему оставались кадровые части и постоянный состав терчастей. Более низкий уровень воинской дисциплины переменного состава проявлялся в сильном проявлении хозяйственнобытовых интересов, с которыми в кадровых частях командный и политический состав обычно справлялся в течение 1-2 месяцев [325] .

325

Алексеев И.А. Указ. соч. С. 28.

Еще до Первой мировой войны военные теоретики стран Европы и Российской империи выделяли две основных военные доктрины. Первая предполагала войну на истощение и постепенное изматывание противника, который будет вынужден истратить все свои экономические, политические и людские ресурсы. Вторая подразумевала решительные наступательные действия, которые завершаются стремительным разгромом армии противника, которая еще не успела завершить мобилизацию. На последней был построен знаменитый план начальника генерального штаба Германии генерала Шлиффена по разгрому Франции и России в течение всего 6-8 недель. Война Советской России с Польшей в 1920 г. может быть использована нами как один из примеров войны, в которой также преследовалась цель быстрого разгрома противника войсками Красной Армии. Причем, несмотря на поражение Красной Армии под Варшавой, М.Н.Тухачевский продолжал придерживаться стратегии «сокрушения». Он рассчитывал на то, что тыл капиталистических стран окажется непрочным, а действия РККА будут поддержаны восставшим рабочим классом [326] .

326

См.: Тухачевский М.Н. Война классов. М.. 1921. С. 36.

Наиболее известным примером войны на истощение в 1920-е гг. в советской военной школе была признана Первая мировая война. А.М.Зайончковский считал, что провал планов блицкрига и поражение Германии в Первой мировой войне заключался в ошибочном мнении генерального штаба Германии, что одним ударом можно будет сокрушить Францию. План Шлиффена был сорван. Германия оказалась обречена на поражение, поскольку ее людские и материальные ресурсы значительно уступали мобилизационным возможностям стран Антанты, и были недостаточны для ведения длительной войны сразу на два фронта [327] .

327

См:.Зайончковский А.М. Мировая война 1914-1918 гг. М., 1938. Т. 1. С.ЗЗ.

Советские военные теоретики, такие, как А.А.Свечин, В.К.Триандафилов, Б.М.Шапошников в 1920-е гг. придерживались мнения, что будущая война будет крайне изнурительной и потребует привлечения максимальных материальных и людских ресурсов [328] . Б.М.Шапошников тогда писал: «...вероятнее всего, будущая война примет характер борьбы на измор» [329] . Эту точку зрения поддерживал и М.В.Фрунзе. В.К.Триандафилов вывел закономерность, которая заключалась в том, что индустриально развитые страны имели возможности мобилизации в свои армии до 23-25% от всего населения страны. В качестве примеров назывались такие потенциальные противники СССР, как Германия, Великобритания и Франция. Что касается аграрных стран, к которым были отнесены Румыния, страны Прибалтики, а также СССР, то их мобилизационные возможности ограничивались лишь 14-15% от всего населения [330] . Эти предположения о мобилизационных возможностях указанных стран в дальнейшем было подтверждено в ходе Второй мировой войны.

328

См.: Шапошников Б.М. Абрис современной стратегии. М., 1923; Свечин А.А. Стратегия. М. 1927.

329

Шапошников Б.М. Мозг армии. М.. 1927. Кн. 1. С. 245.

330

Триандафилов В. К. Возможная численность будущих армий // Война и революция. 1927. № 3. С. 19.