Военные очерки и фронтовые корреспонденции

Борис Леонтьевич Горбатов

Военные очерки и

фронтовые корреспонденции

В сборник включены произведения советского писателя Бориса Леонтьевича Горбатова (1908 - 1954), рассказывающие о бесстрашии и мужестве советских людей в годы Великой Отечественной войны.

СОДЕРЖАНИЕ

О силе примера, о боевой дружбе

О смелости, о дерзости, о риске

Лейтенант Леонтий Деркач и его рота

Считайте меня коммунистом

Шахтеры

Горы и люди

Фронтовому журналисту

Мариуполь

Солдаты идут на запад

Чувство

Солдатский труд

Херсон

Весна на юге

Лагерь на Майданеке

В Берлине

О СИЛЕ ПРИМЕРА, О БОЕВОЙ ДРУЖБЕ

1. ПОЦЕЛУЙ

Даже в самом горячем бою может случиться заминка, даже у самого храброго человека может при этом дрогнуть сердце. Кому-то показалось, что заскрипела, разладилась машина боя, нарушился темп и ритм; кому-то померещилось: окружают. И кто-то, бедный душою, уже нервно закричал:

– Где же наши комиссары? Бросили?

Тогда-то и раздался спокойный, веселый голос:

– Комиссар здесь.

Негромкий был голос, а услышали все.

В самой гуще боя, среди наступающих взводов, как всегда спокойный, как всегда улыбающийся, шел худощавый, невысокого роста человек в каске, всем в полку родной и знакомый, - батальонный комиссар Панькин.

И храбрым стало стыдно за минутную дрожь сердца, и нервным стало спокойно, а всем весело и легко. И какой-то огромный черный боец, не сдержавшись, подбежал к комиссару и крикнул, радостных слез не вытирая с лица:

– Эх, комиссар! Не чувствительный я человек, а все-таки... дай я тебя от всего сердца поцелую.

Он облапил Панькина и громко расцеловал его, как целует отца или кровного брата. А потом поднял над головой винтовку и закричал так, чтобы его слышали все, все бойцы на поле боя:

– Комиссар с нами!

И люди пошли в штыки.

2. РАССКАЗ О НЕИЗВЕСТНОМ ГЕРОЕ

"Вот и смерть", - просто подумал капитан Поддубный.

Он оглянулся: со всех сторон ползли на него враги. Их было много, он один. Последний патрон оставался в пистолете. Для врагов? Для себя?

"А смерть придет, помирать будем!" - вспомнил он обычную армейскую шутку. Но умирать не хотелось. Драться! Драться!

Он опять оглянулся. Один? Откуда появились эти двое в касках с красными звездами? В одном из них он узнал своего лейтенанта-артиллериста. Боец был незнаком.

– Отходите! - хрипло закричал лейтенант. - Отходите, товарищ капитан! Мы вас прикроем. - И, видя, что капитан колеблется, закричал совсем уже нетерпеливо: - Отходите же! Ну!

Лейтенант и боец стали прикрывать отход старшего начальника. Они защищали его своими телами и своим огнем. Это продолжалось долго, сколько никто не помнит. Время в бою имеет свой счет. Они измеряли время количеством расстрелянных патронов. Патроны иссякнут, и время прекратит свой бег. Капитан Поддубный был уже вне опасности.

– Ну, вот, - слабо улыбнулся лейтенант, - выручили начальника.

Теперь их осталось двое: лейтенант и боец. Лейтенант был артиллерист, боец - пехотинец. Они не знали друг друга.

Пехотинец посмотрел на лейтенанта и тихо сказал:

– Отходите, товарищ лейтенант. Я вас прикрою. - И, видя, что тот колеблется, закричал уже нетерпеливо: - Отходите же! Ну!

Действовал тот же закон боя: боец охранял жизнь командира. Лейтенант подчинился. Теперь отходил он, боец прикрывал его своим телом и своим огнем. Лейтенант отползал медленно; он видел, как дерется незнакомый ему пехотинец. Вот он упал. Подымается? Лейтенант подождал немного. Боец не поднимался.

– Прощай! - прошептал лейтенант. - Прощай, дорогой ты человек!

Он вспомнил, что так и не успел узнать его имя. В бою было некогда спрашивать, теперь поздно.

Так и осталось неизвестным имя героя. Он вынырнул из хаоса боя, чтоб выполнить свой долг - спасти жизнь командиру, и так же незаметно ушел из боя и из жизни, скромный, безвестный парень в серой армейской шинели с малиновыми петлицами.

3. СЧЕТ АРТАШЕСА АКОПЯНА

Он лежал чуть пониже гребня высотки, во ржи, и смотрел в бинокль; видна была река, и синий лес, и желтоватые дымки над лесом - дымки разрывов. Нам сказали, что это и есть Арташес Акопян, знаменитый снайпер. Мы легли рядом.

Еще в первых боях, в Карпатах, обнаружился снайперский талант Арташеса. Было это так: через оптический прицел Акопян увидел, как далеко от него, за девятьсот метров, на холме стоит толстый и, должно быть, важный офицер и размахивает рукой, словно дирижирует батареями. Арташесу показалось, что это рука толстого офицера посылает снаряды на Арташеса и его товарищей. Он услышал, как разорвался рядом снаряд, как застонал раненый товарищ. В нем вскипело сердце, горячее кавказское сердце. Но прицеливался он спокойно и тщательно, точно в тире. Через оптический прицел он увидел, как упал, разметав руки, толстый офицер.

– Есть, - сказал про себя Арташес. - Первый!

Так начался счет Арташеса Акопяна, беспощадный кровавый счет.

Бинокль, чтоб увидеть врага, винтовка, чтоб врага поразить, - вот все, что нужно Арташесу. Он выбирает только самые важные, самые ненавистные цели: офицеров, пулеметчиков, прислугу у орудий. После выстрела он долго смотрит сквозь оптический прицел: подымется гад или нет? Убедившись, что враг убит, он ищет новой цели.

И шепчет про себя:

– Пятнадцатый - есть.

4. ЦЕНА ЖИЗНИ КОНЧЕВА

Шестая батарея не хотела умолкать. Из всего артиллерийского расчета уцелели один младший лейтенант Кончев и одно орудие. Но пока жив Кончев, жива и батарея. Кончев сам подносил снаряды, сам наводил орудие, сам стрелял. Его орудие гремело, било по врагу. Шестая батарея не хотела умолкать.

Немцы обрушили на упрямое орудие всю ярость своей атаки. Они лезли вперед и, скорчившись, падали, сраженные снарядами Кончева. Так продолжалось долго, до тех пор, пока не кончились снаряды. Орудие умолкло. Наступила тишина, а затем злорадный, яростный рев немцев прокатился над лесом.