Военные пацаны
Шрифт:
— Вот к этим двум, — безразлично показывают хозяева на клеммы под крышкой в борту.
— Даже не вздумай, Серёга! — вновь возмущается Герасимыч, — провода же не выдержат!
Бойцы дельному совету не внимают, уже подцепили. Герасимыч затейливо выразился, успокоился, спросил солдат:
— Где здесь у вас зип?
— Вот тута и здеся, — показали на ящики вдоль бортов.
Найти тумблер с винтами на клеммах не составило труда, от солдат толку никакого: то ли с закусью переборщили, то ли мало её оказалось, ничего не соображают. Подцепил, вставил в свободное отверстие в щитке управления:
— Включай!
— Как?
—
Дима щёлкнул тумблером, нажал кнопку, дизель взревел, генератор заработал.
Из недр выскочил радостный Вова Чебылтаров с автоматом:
— Сделали?
Сидор восхитился:
— Ну, ты, Герасимыч, сила!
— Семь минут своей драгоценной жизни на вас потратил, — Гаврила почувствовал себя хозяином положения, — и даровал вам всем свободу, заметьте! Так что вы мне кабель должны-обязаны на блюдечке преподнести!
— Ага, сейчас найдём!
— Найдёте, тяните к нашей палатке.
— Ага.
Герасимыч вошёл в ярко освещённую, и натопленную печками и обогревателями, палатку.
— Мужики, ну не выдержит ведь!.. — это уже стон.
Провода не выдержали. С огоньком.
Но потушили быстро. Дизель-генератору при этом — хоть бы что. Замелькали лучи фонариков.
— Так, где здесь Серёженька!? — спросил Гаврила у коллектива.
— Упи… убыл куда-то, — поступил ответ голосом Серёженьки.
На его счастье в палатке нарисовался гвардейский прапорщик Алексей:
— Где здесь Гаврила? Нашли мы кабель, братуха!
— Здесь я, Лёша! Где нашли?
— У миномётчиков.
— Отлично! — Гаврила удовлетворённо потёр руки, — сейчас подойду!
— Герасимыч!
— Здесь я!
Это уже дизелисты причапали:
— Зайдёшь к нам, кабель нашли, закусь не забудь!
— Уже иду!..
Почему Вова Чебылтаров постоянно ходит, спит и даже временами работает с автоматом в руках? По крупицам, из надёжных источников, была собрана следующая информация:
В зоне боевых действий каждый просто обязан иметь при себе оружие, но в отличие от ментов таскать автомат для солдата — это вроде бы как обуза, и если нет поблизости войны — помеха для нормальной и полноценной жизни. По этой причине, если служивый не в наряде и не на посту, автомат вешается, к примеру: на гвоздь в стене землянки, на палаточной опоре, ложится на сидение машины или, если проживают в ротной палатке, то вставляется в сколоченную из досок общую пирамиду.
Замечено также — дембеля, уже собирающие шмотки для отъезда домой, обожают прятать своё вычищенное и выдраенное оружие под свою постель, и вообще им не пользуются. Это делается для того, чтобы по прибытии в часть, сдать свой автомат в комнату хранения оружия в в идеальном состоянии, не будет лишних придирок от старшины, и вообще — экономия времени.
Вова Чебылтаров, как мы уже знаем, облюбовал себе в качестве постоянного места жительства закуток в дизельной, где неуклонно приближал на матрасе свой звёздный час увольнения в запас. Благо предлог для этого имелся достаточно веский: дизель должен находиться под постоянным присмотром специалиста.
Однажды, когда весь экипаж умотал куда-то по насущным делам, в дизельную, при обходе своего хозяйства, зашёл с проверкой тот самый полковник. Увидел безмятежно спящего Вову, забрал его оружие с подсумками и, даже не стараясь особо не шуметь, вышёл.
Через пятнадцать минут Вову разбудил тяжёлыми пинками «изнасилованный» полковником
Нелюди
«Еда без остатка — еда не досыта».
Хизир, метался по полю, убегая от «Юнкерса». Кажется фашистский лётчик баловался, забавлялся как кот с мышью: стрелял то длинными то короткими очередями, стараясь то остановить, то подстегнуть человека для того чтобы он повернул в другую сторону или назад. Затем уходил высоко в небо, за облака, и неожиданно, с душераздирающим воем, стремительно увеличиваясь в размерах, появлялся с другой стороны.
Вновь ушёл.
Хизир увидел возле себя спасительную глубокую воронку от авиабомбы, прыгнул в неё, сжался в комок. По краю воронки прошёлся ряд бурунчиков, мелькнуло крыло низко пролетевшего самолёта; так близко, что даже успел разглядеть на нём большой нацистский крест. От страха Хизир зажмурил глаза и накрыл голову руками, и в этот момент, судя по тому, как содрогнулась земля, совсем рядом прогремел мощный, оглушительный взрыв. Хизир открыл глаза…
«Где я?» — это уже совсем другое место. Темно, но можно разглядеть, что находится он в каком-то тесном помещении без окон и плотно набитом совершенно незнакомыми людьми. Сам Хизир лежит на полу, на каком-то прохудившемся матрасе, тут же, рядом с ним, на перевёрнутых днищем вверх банках, горят парафиновые свечи. «Кто я?» — Хизир никого не узнаёт и не может понять: кто он сам есть такой, как тут оказался и что вообще здесь делает. От этого становится жутко, не по себе: «Может я в плену?». Люди о чём-то разговаривают между собой во мраке, прямо на земляном полу напротив него сидит совершено седой старик с закрытыми глазами и, судя по движению бороды, что-то говорит. Но Хизир ничего не слышит: такое впечатление, будто уши плотно заложены ватой. Незнакомая пожилая женщина притронулась к его плечу и тоже беззвучно шевелит губами.
— А?.. — Хизир потряс головой, — где?..
Откуда-то изнутри рваными кусками потихоньку начала всплывать память: бомбёжки, соседи, свой собственный подвал.
— …Хизир, что с тобой?
— Я спал? — Хизир вспомнил своё имя, соседей, — слух и память вернулись.
— Да, вроде закончили бомбить… ещё маленько подождём…
Старик всё продолжает беззвучно шевелить губами, «он молится» — догадался Хизир.
Грозный бомбили часто, подолгу и основательно. Все «счастливцы» — обладатели надёжных подвалов, во время бомбёжек укрывались в них. У кого же в домах подвалов не было — прятались в соседских.
В когда-то красивом, а сейчас наполовину разрушенном доме Хизира подвал был очень хороший: добротный, вместительный, надёжный. А семьи не было: уже три месяца прошло с тех пор, как он потерял двух маленьких дочерей и жену Ольгу: их накрыл шальной артиллерийский снаряд буквально в тридцати шагах от дома.
В подвале всегда находились скромные запасы продуктов, воды, и матрасы с одеялами. Всё это заранее принесли соседи: во время внезапных налётов авиации времени на сборы, естественно, не было. Чувствуется, как содрогается земля от близких разрывов снарядов, одновременно сотрясается и сердце: как бы ни был глубок подвал, но разрывы всё-равно слышны. При близких разрывах создаётся впечатление, будто дом, стоящий над подвалом подскакивает, а затем снова встает на место.