Военные приключения. Выпуск 1

Серба Андрей Иванович

Задумавшись, он не заметил, как сигарета догорела и окурок больно обжег пальцы. Выбросив его, Выхин прикрыл окно и, сняв ботинки, завалился на кровать. Пожалуй, торопиться не стоит, а подождать до завтра — новый день, новая пища.

Раздеться сил уже не хватило, и Выхин уснул прямо в одежде. Снились ему лесистые горы, в легкой синей дымке, звенящие ручьи и никогда дотоле не виданный им полковник Марчевский, сидящий на белой лошади, которую вел под уздцы весело насвистывающий уланские песни Алоиз Дымша.

…Дымша, тяжело отдуваясь от мучившей его одышки, перебирал руками скользкие от предутренней сырости скобы, вбитые в ствол толстой сосны, взбираясь все выше и выше, к тщательно замаскированному в густой кроне дерева помосту, на котором был устроен наблюдательный пункт. Дернуло его вчера так надрызгаться сивушной гадости. Теперь руки

предательски дрожат, ноги соскальзывают — того и гляди сорвется вниз и сломает себе шею на радость Тараканову. В том, что он будет этому только рад, Дымша почему-то не сомневался.

Во рту сухо и противно, словно там эскадрон ночевал; голова пустая и кажется, что мысли катаются в ней, как мелкие камушки и детской погремушке. Катаются, словно гоняясь одна за другой, но, как камушки, живут каждая по отдельности, никак не желая соединиться в одно целое. А надо бы им слиться, приобрести стройность, потянуться замысловатой цепочкой, да не дает еще не выветрившийся похмельный туман.

Нет, не зря он вчера провел столько времени с Выхиным, лакая немецкое пойло. Вбить клин между россиянами — вот что сейчас очень нужно! Посеять сразу же недоверие: пусть таятся друг от друга, подозревают, подглядывают, подслушивают, приходят советоваться к нему, к Дымше, А уж он-то им насоветует, будьте спокойны! Нельзя допустить, чтобы они спелись, стали если уж не друзьями, то хотя бы приятелями — куда тогда подеваться ему, Алоизу Дымше? Он один должен быть очень нужным Ругге, Шмидту, Мартовскому. Только он один!

Наконец-то и помост! Тяжело перевалившись через барьер, Алоиз сел, широко раскинув ноги и прислонясь спиной к стволу сосны. Хорошо еще додумались сделать небольшой барьерчик — получилось что-то вроде неглубокого гнезда. Не будь этого, пусть и хилого, ограждения, вполне можно загреметь с высоты, особенно в таком состоянии, как сейчас. Вниз даже поглядеть страшно и неприятно — подкатывает к горлу волна мутной тошноты, но глядеть придется, правда, не прямо вниз, а вдаль, внимательно осматривая сопредельную сторону, где могут скрываться секреты русских пограничников. Ну ничего, надо же дух перевести? Сейчас маленько передохнет и возьмется за бинокль. Вот он, висит на груди, рядом с небольшой серебряной дудкой, дунув в которую, можно извлечь звук, весьма похоже имитирующий громкий крик болотной птицы. Какой, Алоиз не знал и не очень хотел узнать, — разве это так существенно? Главное, что, заметив опасность в момент перехода границы его напарником, он должен трижды дать сигнал.

Достав из заднего кармана бриджей плоскую фляжку с коньяком, сделал пару глотков. Прикрыв глаза, ожидал, пока теплая волна дойдет до сердца, заставив его биться ровнее. Передохнуть не удалось — требовательно зазуммерил полевой телефон.

— Что вы там копаетесь?! — послышался раздраженный голос Тараканова.

— Осматриваю полосу… — вздохнув, ответил Дымша.

— Скоро будет совсем светло… — Тараканов дал отбой.

Положив трубку, Дымша заставил себя посмотреть вниз. Там, у подножия сосны, темным пятном выделялась фигура Владимира Ивановича, одетого в немецкий маскировочный костюм. Какое все-таки счастье, что Ругге не заставляет его, Дымшу, ползать на пузе через границу, считая для этого недостаточно молодым и здоровым. Есть у немца здравый смысл, понимает: бывший офицер разведки Алоиз Дымша может больше пользы принесли здесь, а не по ту сторону. Подняв бинокль, он методично начал осматривать линию границы, метр за метром. Русские применяли систему патрулей и секретов, проложили контрольно-следовую полосу, умело маскировались и вообще стерегли границу так, словно от этого зависело все их существование. Такого рвения Дымша не понимал и уж ни в коем случае не мог одобрить, но относился к нему с невольным уважением, как уважают сильного противника.

Где могут сегодня притаиться мужички в зеленых фуражках? Вряд ли они засядут по горло в холодной и вонючей болотной жиже — именно через болотину обычно проходил путь людей Ругге на ту сторону. Тщательно осмотрев края болота, Алоиз не заметил ничего подозрительного, но до рези в глазах всматривался в серые, только начинающие зеленеть кусты, пучки торчащей прошлогодней травы, заросли жухлого камыша. Мешали кроны стоявших впереди деревьев. Сколько раз он хотел предложить спилить хотя бы два-три из них, но потом, поразмыслив, отказывался от этого. Лучше напрягать зрение в предутренней дымке, чем быть обнаруженным русскими пограничниками. Стоит

им только засечь «гнездо» наблюдателя на сосне, как последуют ответные меры. И тогда неизвестно, что могут решить Ругге или Шмидт, они большие мастаки на выдумки. Не стало бы хуже. В сером свете нарождающегося утра все казалось словно стертым, потерявшим ясные очертания и краски. Хорошо еще нет тумана. Хотя кому хорошо, а кому и не очень — Тараканов наверняка предпочел бы идти в молочной мгле, чем при ясной погоде.

Снова зазуммерил телефон. Дымша снял трубку.

— Время! — резко сказал Владимир Иванович.

— Можете двигаться, — ответил Алоиз. — Держите на кривую березу, через болото. Не забудьте слегу.

Тараканов дал отбой. Внизу тихо прошелестели ветви раздвигаемых кустов, мелькнула полусогнутая фигура с длинным шестом в руках, и снова все как вымерло. Не опуская бинокля, Дымша нащупал в кармане плитку шоколада, отломил кусочек и бросил в рот — позавтракать не успел, да и по хотелось после вчерашнего. Хотелось опять приложиться к фляжке, но Дымша решил с этим повременить до возвращения Тараканова. Сейчас надо выждать, пока тот выйдет из кустов, поймать его в линзы бинокля, проводить немного, а потом вновь осматривать границу, справа и слева, спереди и сзади пути напарника, чтобы не пропустить появления русских и, заметив пограничный наряд, вовремя подать сигнал тревоги.

Послать бы к черту все это, да нельзя — вынуждают обстоятельства. Кровава и окрутна эпоха, или, как говорят русские, суровое и жестокое время заставляет его сидеть здесь, водить дружбу с немцами и такими, как Тараканов, Если бы они знали все о Дымше, то быстренько сделали ему «хераус мит цунге» [6] . Такой конец пана Алоиза никак не прельщал, поэтому он вел игру осторожно, досадливо отмахиваясь от понуканий настоящего, не немецкого начальства, все чаще проявлявшего нетерпение. Хорошо им там, в стороне от русских пограничников, гестапо, абвера, Ругге с его свирепым псом, гауптмана Шмидта с глазами садиста и пудовыми кулаками, непонятного Выхина, мутного Тараканова и других прелестей оккупированной страны. Впрочем, не все они так далеко, некоторые тут, почти рядом, и приходится бедному Дымше балансировать, как на канате, натянутом над жуткой пропастью: с одной стороны толкают свои, с другой — немцы.

6

Искаженное «отвечай» (нем.) — синоним слова «повесить» на жаргоне.

Ах, если бы он послушал и свое время умных людей, то жил бы в Варшаве между Замком и Бельведером [7] , а потом собрал бы манатки и сидел бы сейчас на горном курорте в Швейцарии, согреваемый не столько весенним теплом, сколько мыслями о крупном счете в банке нейтральной страны.

Но в двадцатом году Алоиз Дымша был молод и глуп — глуп потому, что верил разглагольствованиям Юзефа Пилсудского о возрождении Великой Речи Посполитой «от моря и до моря», шел проливать за это свою и чужую кровь, высшим благом считая получить на грудь крестик «За военные заслуги», который обещал всем вышедшим в поход на Киев тогда еще тоже молодой Рыдз-Смиглы.

7

Замок и Бельведер — правительственные резиденции в довоенной Варшаве. Жить между Замком и Бельведером — принадлежать к знати.

Что же, «героична валка за вольность и неподлеглость» [8] кончилась для Алоиза Дымши тяжелой раной в бедро, а крестика он так и не получил. Правда, потом учитывали его заслуги, но что это все по сравнению с тем, что он мог иметь и не имел!

В сумятице войны попался Дымше однажды странный человек, пробиравшийся на запад с сумкой, полной непонятных бумаг. Более опытный приятель предложил этого человека кончить где-нибудь в овраге и никому не говорить про него, а бумаги забрать себе. Но Алоиз не согласился — разве так честно, разве они не борются за свободу, а грабят и убивают?

8

Борьба за свободу и независимость (польск.).