Военные приключения. Выпуск 4
Шрифт:
— В этом вопросе — да.
— Что еще?
— Накаляется обстановка в армии. Я об этом уже докладывал. Даже высшим чинам румынской армии, по моему мнению, верить невозможно.
— Кого ты имеешь в виду?
— Генералов Аврамеску, Мачича, Василиу-Решкану, Санатеску, Радеску…
— Даже эти двое?
— Эти понадежнее, чем другие, но за ними нужен глаз да глаз.
— Как король Михай?
— Затаился. Изображает беспечного гуляку, учится искусству пилотажа.
— С маршалом Антонеску не конфликтует?
— Пока нет. А вот адъютант короля полковник Ионеску и генерал Михаил
— Что именно?
— Трудно сказать — осторожничают. Но это не главная опасность, которая может угрожать Антонеску.
— Даже так?
— Коммунисты и глава крестьянской организации «Фронт земледельцев» доктор Петру Грозу — вот силы, которые опасней во сто крат бунтующих генералов, на которых стоит только прикрикнуть, и они станут в строй по стойке «смирно»…
Полковник Дитрих торопливо спускался в полуподвальное помещение тюрьмы. Дежурный унтер-офицер, узнав полковника, козырнул и предупредительно отворил обитую стальными листами дверь.
— Как дела, Зигфрид? — спросил он у широкоплечего детины, который плескался под ржавым рукомойником.
— Молчит, господин полковник.
— Подготовьте его к очной ставке.
— Слушаюсь, — Зигфрид тщательно вытер о замусоленное полотенце свои мохнатые лапищи и, накинув на плечи мундир с погонами обер-лейтенанта, скрылся за дверью в соседнем помещении.
Вскоре он оттуда вышел и обратился к своему помощнику, толстому, с бесцветными глазами, который, пристроившись возле кипятильника, спокойно жевал бутерброд.
— Эрих, давай этого… — обер-лейтенант пощелкал пальцами, силясь вспомнить.
— Понял. Сейчас, — толстяк с видимым сожалением завернул остатки бутерброда в кусок газеты и затопал вверх по лестнице.
Полковник курил, осматривал знакомую до мелочей «камеру первичной обработки». Заметив кровь на полу возле двери, он брезгливо показал Зигфриду:
— Насвинячили… Убрать немедленно!
— Виноват, господин полковник, не заметили…
Худой, морщинистый господин, прижимая дрожащими руками видавший виды котелок к груди, застыл в поклоне перед полковником.
— Фамилия?
— Эминеску, ваше сиятельство.
— Род занятий?
— Меблированные комнаты с девушками. Содержу для вермахта и солдат короля Михая, да будет благословенно имя его.
— Зигфрид, — кивнул полковник в сторону Эминеску, — займись…
Обер-лейтенант вразвалку подошел к Эминеску и коротким сильным ударом сбил его с ног. Тот взвыл от боли и, тыкаясь в сапоги Зигфрида, принялся причитать.
— Замолчи! — рванул его за шиворот обер-лейтенант и поставил на ноги. — Ублюдок. Слушай и смотри внимательно. Сейчас приведут одного человека, которого ты должен знать. Расскажешь, где, когда, при каких обстоятельствах ты видел его! Понял?!
— Да-да, господин… — пролепетал полумертвый от страха Эминеску.
При виде румынского солдата в окровавленной рубахе, который бессильно повис на руках толстого Эриха, он в ужасе закрыл глаза, но оплеуха, которую отпустил ему обер-лейтенант, быстро привела его в чувство.
— Знаешь его? Говори! — обер-лейтенант хищно оскалил зубы.
— Как же, как же… — Эминеску протер слезившиеся глаза. — Это господин Михай. Фамилии не знаю. Радист комендатуры…
Полковник
Полковник в который раз открыл светло-коричневую папку. Донесения радиста при штабе группы «Велер», который зафиксировал мощный передатчик в тылу и успел записать несколько цифровых групп неизвестного кода. Неизвестного? Черт возьми, как бы не так! Код и почерк радиста разведгруппы Маркелова, как установили специалисты абвера. Правда, код расшифровать не удалось, но разве это главное?
Полковник даже задохнулся от гнева на свою персону: вздумал доиграть заведомо выигранную партию! Старый идиот… Что стоило поступить по давно испытанной схеме: отдать русских Зигфриду, а затем — в расход. И никаких хлопот…
Передатчик обнаружили только на исходе второй недели после его выхода в эфир: он был явно стационарным, но вычислить координаты местонахождения оказалось довольно сложно. Комендатура города — остальные варианты отпали.
Показания радистов, начальника радиостанции, дневального по казарме, девицы из «заведения» Эминеску, наконец самого Эминеску. Круг замкнулся. К сожалению, чего-либо добиться от радиста не удалось — Зигфрид перестарался…
Не хватало только одного звена в цепочке: как проникли русские в комнату связи? Впрочем, разве это так важно?
Полковник Дитрих поднял телефонную трубку.
— Я слушаю, Рудольф, — голос на другом конце провода был тих и устал.
— Господин командующий, — полковник собрался с духом. — Осмелюсь доложить…
Пауза чересчур затянулась. Дитрих с тревогой ждал, что ответит ему Фриснер. Наконец в трубке раздался шорох, и генерал заговорил все так те тихо, но с несколько иной, чем до этого, интонацией:
— Полчаса назад мне доложили, что русские предприняли наступление на флангах. Значит — это разведка боем. Теперь мне понятны их замыслы. К сожалению, слишком поздно… — голос генерала окреп, приобрел жесткость: — Мне будет очень жаль, полковник Дитрих, если обнаружится, что вы ввели штаб группы армий в заблуждение…
В десять часов вечера генерал Фриснер созвал экстренное совещание командующих армиями и 4-м воздушным флотом. Румынских военачальников командующий группой армий «Южная Украина» приглашать не счел нужным. Было решено срочно перегруппировать силы, поскольку на следующий день, по твердому убеждению Фриснера, следовало ожидать крупного наступления советских войск.
И на другой день мощное наступление советских войск опрокинуло немецкую оборону. Это было начало знаменитой Ясско-Кишиневской операции.