Военные тайны ХХ века
Шрифт:
Расстреливал полками. Расстреливал за 15 минут. Причем у меня в засаде не участвовало никогда больше одной роты. Причем расстреливал только в походной колонне. Немцы даже не успевали сделать ни одного ответного выстрела. Они просто умирали».
Махина войны набрала такие обороты, что ее, казалось, не остановить. Однако летом 1943-го на Восточном фронте назревали события, которым суждено было переменить ход войны.
Линия фронта протянулась от Баренцева до Азовского моря, в районе Курска огромным выступом протяженностью 550 километров угрожающе вдавилась в расположение немецких войск. Это и есть та самая Курская дуга, где лоб в лоб
Генералу армии Ватутину, как уже бывало в 1941 и 1942 годах, предстояло сразиться с фельдмаршалом Манштейном. Танкам Т-34 немцы противопоставили опыт, новейшие «тигры» и «пантеры» и противотанковые орудия.
С танками Т-34 гитлеровцы уже были знакомы. С заранее подготовленных позиций им удавалось отражать атаки русских танкистов. У Т-34 был один недостаток: когда немцы выбивали командирский танк, все остальные оставались без связи. Кроме того, чтобы остановить танки, немцы использовали 88-миллиметровые зенитные орудия, которые легко пробивали броню «тридцатьчетверок».
А вот наша 76-миллиметровая пушка, стоявшая тогда на танках, не пробивала броню немцев. Поэтому танкистам было необходимо на максимальной передаче ворваться в боевые порядки врага и стрелять по бортам.
Экипажи, первыми шедшие в атаку, по сути становились смертниками. К исходу второго дня боев 2-й танковый корпус СС получил приказ захватить Прохоровку и развивать наступление на Курск.
12 июля на Прохоровском поле разгорелась настоящая танковая сеча. До позднего вечера слышался несмолкаемый гул моторов и лязг гусениц. То и дело танковые башни взлетали в воздух от прямых попаданий, их отбрасывало буквально на десятки метров. Из-за дыма и гари уже невозможно было отличить своих от чужих. Горели сотни танков и самоходных орудий. Прохоровское поле превратилось в гигантское кладбище бронетехники.
17 июля немцы начали отступление. Почему? Дело в том, что мы сумели за пять дней из 500 подбитых танков вернуть в строй 250 машин. А немцы из потерянных 400 – ни одного. Для ремонта немецкие танки грузили на платформы и отправляли в Германию, на заводы.
Вспоминает Герд Шнайдер: «Когда мой отец, генерал Шнайдер, был еще в Курске, он получил приказ Гитлера удерживать город до последнего. Однако ему было ясно: если 4-я танковая дивизия останется в Курске, она погибнет. Тогда он приказал своим войскам покинуть город, а сам со штабом остался, чтобы иметь возможность докладывать, что он все еще в Курске. Он оставил город в последний момент».
50 дней сражений на Курской дуге окончательно изменили ход войны. На Восточном фронте германская армия теперь будет только отступать. Однако радость победы одних и горечь поражения других немилосердно уравняются по обе стороны фронта сотнями тысяч похоронок и эшелонами раненых в невиданных доселе количествах. Казалось, что уже нет слез оплакать погибших и сил спасти пострадавших. Но это только казалось.
В эту войну, в отличие от прошлых, одним из основных резервов пополнения действующих армий стали вылеченные раненые. Военные медики под огнем, рискуя жизнью, выносили их с поля боя, оперировали под артобстрелами и бомбежками.
Лейтенант Карл Клауберг был ранен трижды. В 1942-м из-под Сталинграда его эвакуировали в тыловой госпиталь в Германии: «После операции я очнулся в санитарном поезде. Стонал от боли. Вдруг кто-то сказал: «Замолчите. Вы офицер и должны стойко переносить боль». Я ответил: «Откуда вам знать, что такое боль?» Все вокруг вдруг зашикали на меня: «Замолчи, ведь это генерал Зауэрбрух». Генерал оказался самым знаменитым немецким хирургом».
Вспоминает Мария Гусева, старший сержант медицинской службы в медэскадроне кавалерийской дивизии: «Раненый поступает. Когда его с машины снимаешь, жгут наложен прямо поверх шинели. А что у него там делается под этим рукавом? Не то сквозное ранение, не то там болтается кость. Несешь его, а у него кровь струйкой капает. И вот эта кровь, пресыщение кровью, просто одурманивало. Не знаешь, куда деваться от нее. Прямо голова идет кругом».
Военно-санитарные поезда под бомбежками увозили массы раненых подальше от фронта.
Челябинск, как и многие другие города, в дни войны превратился в город милосердия. В здании школы размещался эвакогоспиталь № 1722. К началу войны госпитали Красной Армии были рассчитаны на 35 500 мест. По плану мобилизации медицина в тылу должна была готовиться к десятикратному увеличению числа раненых. Однако реальный масштаб эвакуации пострадавших превзошел все расчеты. Только в тыловых госпиталях количество коек пришлось довести почти до миллиона. Здесь и на фронте спасением раненых и восстановлением их здоровья были заняты 700 000 медиков.
Рассказывает Наталья Тюрина, хирург челябинского эвакогоспиталя № 1722: «Чаще всего из госпиталя раненых выписывали не по одному. Поправляется раненый, собирается группа. И тогда мы были очень горды собой. Было такое чувство удовлетворения, что вот, мы смогли их спасти, и жалко было откровенно, что они идут опять на фронт».
Бывшие пациенты ехали на передовую, снова шли в бой и надеялись, что два раза не умирать. В военной статистике их сухо именовали санитарными потерями. За всю войну таких было примерно 13 000 000. Более 10 000 000 из них медикам удалось вернуть в строй. Они выиграют войну. Но до этого еще надо дожить.
Еще накануне сражения под Курском Гитлер приказал строить мост через Керченский пролив. Он не оставлял надежды прорваться на Ближний и Средний Восток через Кавказ. Кавказский фактор стал доминировать в стратегии фюрера после поражения под Москвой и провала плана молниеносной войны.
Наступление на Кавказе началось в июле 1942-го. Знаменитые альпийские стрелки, истинные хозяева гор, позируют перед кинокамерами на склонах Кавказа, в двух шагах от смерти. На горных тропах развернулась жесточайшая схватка альпинистов двух армий. Преодолев перевалы, дивизия «Эдельвейс» должна была выйти в район Тбилиси, Кутаиси и Сухуми. Главная задача – во что бы то ни стало овладеть советскими нефтяными промыслами. Немецкие войска заняли Ставрополь, Армавир, Краснодар, Майкоп, Моздок. Гитлеру даже преподнесли кондитерское чудо – карту Кавказа из крема и шоколада. Цукат со свастикой должен был знаменовать скорую победу.
Однако триумф не состоялся. Овладеть перевалами Главного Кавказского хребта и прорваться в Закавказье не удалось. В 1943-м советские войска нанесли крупное поражение группе армий «А» и освободили оккупированные ранее территории Северного Кавказа.
У Сталина имеется свой план относительно той части Кавказа, которая чуть было не досталась Гитлеру. НКВД докладывает о нарастании здесь антисоветского сопротивления, разжигаемого германской разведкой. Решением проблемы была избрана депортация – репрессии против отдельных национальных групп. На Северный Кавказ устремились составы с бойцами НКВД.